Трифон в воздухе преображается. Некоторая изнеженность и периодические приступы лени мигом его покидают. Он выбрасывает за борт вонючую сигару и продолжает орать во всю глотку.
Впрочем, по временам замолкает и Трифон. Но потом снова резко вскрикивает, толкает приезжего москвича локтем в бок, просит быть повнимательней.
— Смотрите на шкалу! Сюда, сюда, Ёж-жик! — тыкает приезжего носом в приборы Трифон. — Вы должны, вы обязаны хотя бы поверхностно оценить наши эксперименты! И затем — помочь нам.
— Чем я могу? Следите лучше… А то ветер… Мотает сильно. Грохнемся — костей не соберут!
— Аэростат, конечно, старенький… Но у нас с вами, если не откажетесь помочь, будет пять новейших аэростатов! Десять! Двадцать пять! И вы из корзины каждого сможете окрестными лесами любоваться!
— Бросьте говорить загадками!
— Когда спустимся, Коля вам кой-чего объяснит… Потом приедет Селимчик, и вы поймете все окончательно! Но сейчас — завтра, послезавтра, в течение двух-трех недель — я хочу, чтобы вы уяснили, какое великое дело — эфирный ветер! А уяснив, с легкой душой и совершенно сознательно помогли нам…
Аэростат тихо дрожит, покачивается, но никуда не летит. Как белая послушная овца, висит он на привязи над лесами близ Волги.
Трифон, замолчав, припадает к интерферометру. Приезжий улыбается.
Вдруг откуда ни возьмись налетает ветер, погода окончательно портится. Длиннющий трос натягивается струной, а потом неожиданно лопается. Аэростат несет куда-то в сторону и вбок, он быстро снижается, его сносит дальше, дальше, к приречным лугам…
На краю луга аэростат цепляет корзиной одинокое дерево и мягко, как на видео, оседает куполом в землю.
— Денег на хороший трос и тех нет, — бережно открепляя дорогой интерферометр, урчит Трифон. — Слава богу, так все закончилось… А мог бы и вас, и себя запросто угрохать!
При посадке Трифон ушиб руку и теперь досадует, хандрит.
Приезжий не ушиб ничего и поэтому счастлив и весел. Лишь иногда удивленно вскидывает брови, про себя соображая: чем бы это таким он мог романовским ученым помочь?
— Тебе сегодня в ночь, — улыбается в седьмом часу приезжему москвичу, успевшему после падения аэростата умыться и причесаться, красавица Леля, — ночное дежурство тебе сегодня впаяли. Трифон распорядился.
— А ты? Ты со мной дежурить будешь?
— Мне, негодяй, за Волгу пора. Но ты не отчаивайся. Вечером приедет Ниточка, наша лаборантка. Ее специально сюда на моторке перевезут, часов в восемь. Может, она скрасит. Хотя с ней ты вряд ли повеселишься.
