Потоки эфирного ветра вот уже много столетий следовали в одном и том же направлении, лишь чуть меняя (в земных пределах изменение составляло 300 километров к западу и 600 километров к востоку) свое основное русло.
Именно в таком постоянстве и состояла поразительная свобода: свобода выбирать правильный путь, свобода следовать им до конца!
Стараясь не тратить внимания на людское окаянство и повсеместный сволочизм и очень редко за них наказывая, эфир выполнял свою главную задачу неукоснительно.
А задача была не из легких! Быть посредником между материей живой и материей косной, посредником между Всевышним и разумными существами, где бы и в каком виде они ни обретались.
Больше того: эфир — и это, скорей, тоже по высшей задумке — мог и сам принимать на себя функции Творца, функции чрезвычайного и полномочного посланника Божия. Так происходило во времена диких смут, во времена явного и всеобщего помешательства и безумных нападок на небо…
И вот сейчас одну из струй эфирного ветра принуждали действовать по законам неразумия, склоняли к тому, чего делать не следовало, заставляли творить на земле то, к чему ветер не был предназначен.
Предназначен же он был вот для чего.
Не обладая разумом в узко-человеческом смысле, эфирный ветер обладал мощным космическим инстинктом, неслыханной волей и оглушающей свободой делать то, что всегда являлось и для органики, и для неорганики единственным шансом на выживание.
Эфир растил звезды и планеты — а значит, и Землю, — изнутри! Именно через рост и внутренние движения Земли он корректировал деятельность всего живого, на ней обитающего.
Эфир подчищал гнильцу и выправлял пороки живых существ землетрясениями, изменением климата; устранял посредством смерчей и ураганов мелкие и крупные людские заколупки и загвоздки; сглаживая непотребство и подлянки, руководил медленным движением литосферных плит. Он заведовал сжатием и расширением великих пустынь, влиял на движения главных океанских течений, проектировал строительство на их пути городов и долговременных торговых путей!
Все эти действия эфирного ветра должны были подтолкнуть человека к действиям ответным: творчески осмысленным, соприродным человеческой сущности, согласным с волей вселенной.
Однако творчески осмысленных действий со стороны как отдельного человека, так и всего человечества случалось до обидного мало.
Так было и сейчас, в данный конкретный миг: вместо широчайшей свободы эфиру предлагали мелкое наукообразное рабство.
