— Ну и ну! Это же Том! Ах негодник, ты что, явился сюда, чтобы посмеяться надо мной?
— Нет, я хочу помочь вам! — отвечал Том.
— Мне ничего не нужно, кроме пива, да здесь этого не дадут, а еще я бы с радостью разжег эту проклятую трубку, по и этого тут не разрешат.
— Давайте я помогу вам, — предложил Том. Он поднял уголек (вокруг было много тлевших угольков) и подмес его к трубке Граймса, но уголек тотчас погас.
— Бесполезно, — сказала дубинка, прислоняясь к трубе, — Бесполезно, говорю я вам. Сердце у него такое холодное, что все вымораживает.
— Конечно, и я в этом виноват! — закричал Граймс. — Я сам во всем виноват. Пожалуйста, не надо меня бить, руки-то у меня заняты, а то ты бы не решилась меня ударить!
Дубинка вновь прислонилась к трубе, не обращая внимания на Граймса, хотя она и была готова принять меры к пресечению любого беспорядка.
— Неужели я не сумею вам помочь? — спросил Том. — Неужели вас нельзя вызволить из трубы?
— Нет, — вмешалась дубинка, — он попал сюда, а тут каждый сам отвечает за свои поступки.
— Да, конечно, — проворчал Граймс. — Разве я просил, чтобы меня поместили в эту тюрьму? Разве я просил, чтобы меня заставляли чистить ваши вонючие трубы? Просил, чтобы под ногами у меня поджигали солому, так, чтобы мне приходилось лезть повыше? Разве я просил, чтобы мне дали застрять в самой грязной трубе? Разве я просил, чтобы меня оставили тут торчать — на сто или тысячу лет, я уж и счет потерял? И ни пива, ни трубки, ничего, что нужно настоящему мужчине!
— Нет, — раздался звучный суровый голос. — Да ведь и Том не просил, чтобы ты с ним так дурно обращался, когда он был еще совсем маленьким ребенком на земле.
И перед ними возникла миссис Воздаяние. Увидев ее, дубинка приняла стойку «смирно», а затем поклонилась. И Том поклонился тоже.
— Пожалуйста, не думайте обо мне, — попросил он. — Это все прошло. Но неужели я ничем не могу помочь бедняге мистеру Граймсу? Нельзя ли сдвинуть несколько кирпичей, чтобы он мог высвободить руки?
— Попробуй.
Том начал дергать и раскачивать кирпичи, из которых была сложена труба, но не сумел их сдвинуть. Тогда он попытался вытереть сажу с лица мистера Граймса, но оно стало еще грязнее.
— Неужели я проделал такой длинный путь, пережил столько опасностей впустую? — воскликнул он.
— Оставь-ка меня в покое, — посоветовал Граймс. — Ты добрый малый, но лучше тебе уйти. Скоро начнется ураган, дождь и град, и он вышибет тебе глаза.
— Какой ураган?
