А Том стоял в стороне и таращился на них, потому что не мог понять, что происходит. Его никто еще не ласкал.
— Кто же ты, малыш? — спросила она.
— Новенький, новенький! — закричали дети. — У него никогда не было мамы, и он не понимает, что это такое!
— Что ж, теперь я буду его мамой, освободите ему место получше, да поскорее!
Тут она взяла в охапку кучу малышей, девять сотен одной рукой и тринадцать сотен другой, и смеясь разбросала их в стороны. А дети визжали от восторга и быстро-быстро плыли к ней, как головастики, и снова вцеплялись в нее и висели, как гирлянды.
Она взяла Тома на руки, прижала его к сердцу, поцеловала его, погладила, поговорила с ним, шепча на ушко нежные, ласковые, теплые слова. Никогда еще он не испытывал такого! А Том все смотрел и смотрел на нее, и не мог наглядеться, говорить он не мог, потому что впервые в жизни его сердце и все существо было переполнено любовью, и он все смотрел и смотрел на нее, пока не уснул.
Проснувшись, он услышал, что она рассказывает детям сказку. Эта сказка начинается каждое Рождество и не кончается никогда. И все слушали и слушали, и им не надоедало. Потом Том опять заснул, а когда проснулся, она все еще держала его на руках.
— Не уходи! — попросил Том. — Мне так хорошо, меня еще никто никогда не брал на руки и никто так не ласкал.
— Не уходи! — закричали все дети. — Спой нам песенку.
— Что ж, я спою вам песенку. Какую?
— Как я потеряла куклу! — закричали дети хором. И она запела:
Ах, какая кукла у меня была,
Так она румяна, так она мила.
Лучше всех на свете куколка моя.
Но однажды куклу потеряла я.
Видно, позабыла где-то на лугу,
Отыскать никак я куклу не могу.
Целую неделю слезы я лила,
Но вчера, представьте, куклу я нашла.
У нее, бедняжки, был ужасный вид,
Платьице порвалось и румянец смыт,
Мало что осталось от ее кудрей
И коровы ручку оттоптали ей.
Все твердят, что надо новую купить,
Только не могу я куклу разлюбить,
Потому что старые с куклой мы друзья
И она по-прежнему
Самая прелестная,
Самая любимая
А кончив, спросила Тома:
— Ну как, ты не будешь больше мучить морских зверьков, мне надо уходить, но я еще вернусь к вам, так, что же?
— А ты придешь и еще меня приласкаешь? — спросил Том.
— Конечно, малыш. Я бы с радостью взяла тебя с собой, да нельзя. — И она ушла.
С тех пор Том никогда больше не мучил никаких зверьков, и по сей день он никому не позволяет издеваться над живыми существами.
