— Ой, хозяин, я никогда такого не видел!
— И не увидишь. Не чистота меня волнует, а прохлада. Я не какой-нибудь шахтеришка, который вывозится так, что каждую неделю ему приходится умываться.
— Нельзя ли и мне подойти и окунуть голову в воду? — спросил бедняжка Том. — Наверное, это так же приятно, как сунуть голову иод струю из колонки, к тому же здесь нет полицейских.
— А ну топай! — рявкнул Граймс. — К чему тебе умываться? Ты же не напивался так, как я, и голова у тебя не трещит!
— Подумаешь! — отвечал Том.
И он помчался к ручью и стал умываться.
Граймс и так уже был обозлен, ведь женщина предпочла его обществу Тома. Поэтому он кинулся за мальчиком с ругательствами, схватил его за шиворот и стал колотить.
— Неужели тебе не совестно, Томас Граймс? — вскричала ирландка.
Граймс на секунду замер, пораженный тем, что она знает его имя, но тут же ответил:
— Нет, ни сейчас, ни когда-либо, — и продолжал колотить Тома.
— Заметно. Если бы ты хоть раз в жизни устыдился, ты давно бы уже пошел в Вендейл.
— Что знаешь ты про Вендейл? — заорал Граймс, не выпуская Тома.
— Все. Я знаю даже, что случилось в Олдермирской роще почти два года назад, в Мартынов день в ноябре.
— Ну да? — завопил Граймс.
Он бросил Тома, перебрался через изгородь и оказался лицом к лицу с женщиной. Том думал, что Граймс ее ударит. Но нет, уж очень смелый у нее был вид.
— Да, я там была, — спокойно произнесла она.
Выругавшись, Граймс вдруг сказал:
— Что-то ты не похожа на ирландку.
— Неважно, кто я. Я видела то, что видела, и, если ты еще раз ударишь мальчика, я расскажу все, что знаю.
Похоже было, что Граймс здорово испугался. Он тут же молча уселся на ослика и позвал Тома.
— Стойте! — молвила женщина. — Мы еще свидимся с вами, и вот что я скажу вам обоим: кто к чистоте стремится, чистым будет, а кто в грязи погряз, тот грязным и останется. Помните!
Она повернулась и пошла прочь по лугу. Граймс постоял немного, как если бы его стукнули. Потом он кинулся за ней с воплем:
— Стой, вернись!
Но на лугу никого не было.
Не спряталась ли она? Да нет, там негде спрятаться. Все же Граймс поискал ее вокруг, да и Том тоже, он был удивлен не меньше Граймса. Но как они ни искали, ее и след простыл.
Граймс вернулся к своему ослу, и видно было, что он напуган. Он молча тронулся в путь, попыхивая свеженабитой трубкой, и даже не вспоминал про Тома.
Пройдя еще мили три и еще чуть-чуть, они добрались до ворот Усадьбы.
Да, шикарные были ворота, все из железа, рядом домик привратника, по бокам каменные столбы, и на каждом — жуткое страшилище, с клыками, рогами и хвостом, эти штуки украшали щиты, которые прикрывали в бою предков сэра Джона во времена Алой и Белой роз. В предусмотрительности им не откажешь, ведь стоило врагам завидеть таких страшилищ, как они тут же пускались наутек.
