Святой орден бездействовал. Проклятые святоши только и могли, что следить за охотниками, вставлять палки в колеса, насмехаться над болью утрат, читать проповеди да разжигать костры.
И тогда началась сначала молчаливая, а потом уже и открытая война. Дорас добрался до одного из них и в ярости свернул шею — его связка только что потеряла двоих, а святоша насмешливо предположил, что Семеро карают богомерзких охотников.
Скандал тогда удалось замять и откупиться от взбешенного Ордена крупной суммой денег, которую собрали охотники. А спустя буквально пару дней связка Кардена сцепилась с тройкой священников, которые отдали приказ сжечь деревню, уверенные в том, что мор, поразивший людей, таким образом можно искоренить. На утверждения охотников, что тут действует навь, не обратили внимания. До тех самых пор, пока Карден не притащил ее голову. Но деревню все равно подожгли. По счастью, исцеленные жители не пострадали: в огне выли и метались трое священников, своими жизнями расплатившиеся за собственную безжалостность.
За это связке Кардена ничего не было. Хоть все и знали реальное положение дел, доказать ничего не удалось: деревенские в один голос утверждали, что дух задурил святошам головы, и они сами прыгнули в огонь.
Обстановка накалялась, и теперь, по приказу Его Величества, в каждом городе, где были отделения Гильдии и монастыри Ордена, усилили гарнизоны, чтобы избежать надвигающейся беды. Бравые воины, вопреки приказам, чаще всего вставали на сторону охотников, со священникам общаясь настороженно и исключительно по делу. Растаскивали, впрочем, драчунов без малейшей вежливости — могли и засадить в темницу для того, чтоб в голове прояснилось. Это охладило пыл враждующих сторон, но ненадолго. То тут, то здесь вспыхивали стычки, причем провокаторами были как охотники, так и священники. Наряду с сообщениями, что Твари выходят из своих привычных мест охоты в города и на оживленные тракты, это приводило министров в ужас: все катилось к Темному под хвост.
Неро вздохнул и отпил из кружки. Сегодня им пришел запрос — в двух днях пути от города творилось нечто невообразимое. Кладбищенские жители потеряли покой и направились проведать еще живых родственников; кэльпи утянули под воду двух женщин, стиравших одежду с мостков; чуть западнее объявилась группа слуа, которых всегда тянуло на смерти и несчастья; в дне пути на север в зарослях бузины нашли безумного бродягу, из несвязных речей которого охотники предположили, что торговый караван столкнулся с фаханом; вчера в Гильдию вломилась женщина совершенно полоумного вида, утверждавшая, что видела Грима — огромную черную собаку, предвещающую скорую смерть. Успокоить ее не удалось, и к утру несчастная скончалась от разрыва сердца. Бывалые охотники, конечно, никогда не верили в призраков-предвестников, но среди учеников вспыхнула паника: желторотым юнцам проклятая собака виделась в каждой тени, что существенно снизило их эффективность как бойцов: все же, несмотря на то, что они были всего лишь учениками, сражаться они могли наравне с обычным взрослым мужчиной — давала знать о себе охотничья выучка. Напряжение только возрастало, тяжелым облаком окутывая Гильдию, мешая здраво рассуждать и накаляя обстановку до предела.
