Взгляд его скользнул по сидящей поодаль на коленях связанной девушке. Совсем молоденькая, хрупкая; каштановые волосы, раньше легкой волной лежащие на плечах, были спутаны в колтуны; простая, даже не подпоясанная рубашка разорвана. Мужчина прищурился, разглядывая синяки, багровевшие на руках и шее; разбитые в кровь губы; карие глаза, в которых застыла мука и странное выражения полного отсутствия понимания, что происходит. Только холодная и бездушная пустота. Казалось, жизнь просто ушла из этих глаз, оставив после себя только мутные стеклышки.
— Нечестивцев имеют право судить только Инквизиторы, — Исэйас протолкался к охотнику.
Увидел девушку, осекся и попятился.
— Пока они до нас доедут, она тут всех попортит! — запальчиво выкрикнул кто-то из толпы, и все сборище согласно загудело, словно рассерженный улей.
— И что же она сделала? — тихо спросил охотник, но в его голосе проскользнули угрожающие нотки, и люди примолкли.
— Хвала Всеблагим, ничего не успела, поганка, — осенив себя знаменем, воскликнула пожилая женщина. — Мякша, сынок старосты, в лесу увидел, как она знаки чародейские чертит, да слова бесовские шепчет. Схватил за волосы и на суд приволок!
— И где же обвинитель? — сузил глаза Хес.
Охотник в очередной раз убедился в мерзости человеческой природы, когда селяне вытолкнули вперед упирающегося парня. Роскошная золотистая грива непослушных волос, сильные руки, озорные зеленые глаза, по которым не одна девка в деревне сохла. И в которых сейчас застыл вызов пополам с ужасом.
— Ну-ка, покажи мне, что за знаки она чертила, — потребовал охотник, подходя ближе.
Парень что-то невнятно промямлил, замахал руками и внезапно попытался удрать.
Хес звериным прыжком преодолел расстояние до сына старосты и схватил за шею, останавливая.
— Первый парень на деревне наш герой? — прошипел охотник, и кинувшаяся на помощь земляку толпа отшатнулась и замерла, словно зачарованная злобой и яростью, звучавшей в хриплом голосе. — Отказала она тебе, мразь? Так решил девку силой взять? А чтоб не болтала да имя твое доброе не очернила, не придумал ничего лучше, кроме как в колдовстве обвинить? Кто ж ведьму поганую слушать будет!
Хес швырнул дюжего парня на землю, словно нашкодившего котенка. В толпе завизжала женщина.
— Что скажешь? — рявкнул охотник.
Белобрысый захрипел, валяясь в пыли, постыдно разревелся, как маленький ребенок, и согласно закивал, признавая свою вину.
— Вставай, — от голоса Хеса у Исэйаса дыбом поднялись волосы, и ему захотелось поспешно спрятаться.
