Ута бережно извлекла винтовку из чехла. Прицел и ствол для маскировки были обмотаны тряпьем.
– Ишак вонючий! – проронила она вслух, вспомнив, как Рамзан, эта волосатая грубая горилла, в пещере нечаянно уронил на ее винтовку ящик с боеприпасами, при этом разбив вдребезги ночной прицел. Что тогда было, трудно передать словами. Иса, расвирепев, чуть не замочил боевика на месте. В базовом лагере под Ножай-Юртом были четыре снайпера: она, украинец Микола Ковтун из Львова, одноглазый афганец Абдулла и молодая чеченка Зухра. С молчаливой дикой Зухрой ей трудно было найти общий язык, та шарахалась от нее, как затравленный зверек, да Ута особенно и не стремилась к контакту с ней. С тупым грязным арабом тем более. Что может быть общего у отличницы университета с темным немытым туземцем? С Миколой же у них сложились нормальные деловые отношения, можно сказать, даже дружеские, но не больше. Парень он был из себя видный, послужной список имел внушительный. Когда-то служил в спецназе в Афгане, потом воевал в Приднестровье, Карабахе, на Балканах. Ковтун неоднократно предлагал ей работать в паре, но она отказывалась, слишком опасно, Лучше надеяться только на себя, чем платить жизнью за чужие ошибки. Так вернее.
Ей часто снились смеющаяся румяная Хельга в белой вязаной шапочке с красным орнаментом, с лыжами на плече, горящий разрушенный Грозный, соревнования по биатлону. Вот она бежит, преодолевая крутые подъемы, спуски, повороты, пытается собраться на рубеже огня. Легла! Ноги в стороны! В упор! Подвела мушку! Выдохнуть! Задержать дыхание! Плавно нажать на спусковой крючок! Бах! Передернула пальцем затвор! Бах! Выдохнуть! Собраться! Плавно затвор! Бах! Пелена перед глазами! Бах! Стучит сердце! Вырывается из груди! Выдохнула! Еще раз выдохнула! Соберись же! Бах! Черт побери! В молоко! Четыре мишени закрылись, пятая же пялится на нее, смеясь, черным кружочком! Вскочила! Винтовку за спину! Где палки?! Штрафной круг! Быстрее! Еще быстрее! Эйно загрызет после соревнований! Будет пилить весь день! Всю неделю!
Ута достала из рюкзака термос. Надо подкрепиться, а то совсем без движения можно окоченеть от холода. Как стемнеет, за ней придет Расул, чеченец лет тридцати пяти, он снимет растяжки и отведет ее в надежное место. А на рассвете она вновь выйдет на «охоту», но уже далеко отсюда.
В палатку просунулась лобастая голова старшего лейтенанта Саранцева.
– Тихонов! Романцов! В полной экипировке бегом к комбату!
