Вестибюль "Пролетарской" вживую мне видеть не приходилось, его я видел только на картинках. Но в глаза сразу бросились перемены на станции. На потолке висело огромное изумрудное полотно, говорящее о принадлежности "Пролетарской" к зеленой ветке. В правом от меня краю, то есть в том месте, где гермозатвор перекрывал выходы к эскалаторам, находился целый ряд палаток.
В центре - я никак не ожидал этого увидеть - стоял ринг, почти как настоящий, боксерский, только чуточку поменьше и представлял он из себя всего лишь четыре крепко вколоченные в пол сваи с натянутыми на них тремя рядами канатов. И в данный момент там проходил бой. Арену облепило не меньше пяти дюжин человек, которые радостно улюлюкали и кричали. Увидев мой удивленный взгляд, Велимир Андреевич подошел поближе и гордо сказал:
- Арена - наша главная достопримечательность. Бои тут проводятся три раза в неделю и всегда собирают аншлаг. У нас даже бывают гости - бойцы с других веток метро. Но чемпион неизменно один. Видишь, - Велимир Андреевич указал на ринг, и я увидел там двух бойцов. Высокий, мускулистый, с большим длинным шрамом во всю грудь мужчина бесспорно доминировал на поле боя. Он наносил удар за ударом, не давая своему сопернику времени на передышку, - вон того, лысого? Видишь?
Я коротко кивнул, продолжая увлеченно наблюдать за ходом поединка.
- Вот это и есть наш чемпион. Его зовут Виктор. Не проиграл еще ни одного боя. А сколько у него их было... И пальцев десяти рук не хватит, чтобы все пересчитать. Он несокрушим. Ты согласен со мной? - Велимир Андреевич говорил с такой гордостью, словно это был его сын. А может так оно и есть?
- Да, согласен!
- Вижу, тебя увлекло это дело. Сходи, посмотри, а мы пока уладим все вопросы, хорошо?
Я вопросительно посмотрел на Антона. Он и без слов понял, что я хотел спросить и, улыбнувшись, ответил:
- Иди, я думаю, мы и без тебя справимся.
Дядя Вова тяжело вздохнул, уже, наверное, минут пять переминаясь с ноги на ногу.
- Слушай, Веля, где тут у вас туалет? Ну очень надо.
- Вон там.
- Вы тогда пока идите, а я попозже подойду.
- Ладушки! Мы тогда будем за стелой.
И мы разошлись в разные стороны. Я - к рингу, дядя Вова - по нужде, Юра, которому не нравились драки ни в каком виде, предпочел составить компанию Антону и Велимиру Андреевичу.
Если бы меня спросили, по душе ли мне смотреть, как двое, или больше, мужиков бьют друг другу морды, я бы не мог ответить однозначно. Конечно, дикого восторга от лицезрения драки, какого бы рода она ни была, я не испытывал. Иногда, когда я тайком от мамы смотрел бокс или реслинг (она запрещала мне смотреть это "мордобитие"), мне просто становилось жалко какого-нибудь спортсмена. Но я понимал, что они сами выбрали свою профессию и знали, на что шли. И раз не уходят, значит, им это нравится.
