Девочка кивнула и улыбнулась.
- Ну и умница! - я потрепал ее по головке и вышел из вагона.
Палатки у нас на станции располагались рядами, а по центру был коридор - по нему можно было беспрепятственно попадать на любую линию. Их у нас было двенадцать и на каждой - по четыре палатки. Также по краям станции стояли два состава, включающие в себя по шесть вагонов. Выполняли они отнюдь не транспортную функцию, а были лишь дополнительным местом, где можно было отдохнуть. И, несмотря на то, что вагоны состав представляли огромную ценность для нужд станции, руководству удалось настоять на том, чтобы их не разбирали на запчасти.
Мой путь лежал в палатку номер шестнадцать на четвертую линию, где находилась моя мама. Надо было проведать ее, в последние дни она была совсем плоха и состояние ее не улучшалось.
Мама была не одна. Рядом с ней сидел дядя Вова и держал ее за руку. Когда я вошел в палатку, он встал, и, пройдя мимо меня, жестами показал, что подождет снаружи - есть разговор. Я буркнул: "Понял" и сел на самодельную низенькую табуретку рядом с маминым матрасом.
- Как ты? - спросил я. Глупый вопрос, я и так знал, что чувствует она себя неважно. Ответ читался по ее измученным глазам. Но надо же было с чего-то начать беседу.
- Нормально, - мама всегда мне так отвечала. На ее морщинистом лице появилось некое подобие улыбки - таким образом она пыталась ободрить меня, а заодно и себя. Но я знал, что это стоит ей неимоверных усилий. - Сам-то как? - ее голос, такой сухой и усталый, заставлял мою душу буквально рваться на куски. Болезнь превратила маму - некогда сильную и волевую женщину - в беспомощную старушку. Ей всего лишь пятьдесят два, а выглядит на все девяносто.
- Нормально.
Я не хотел говорить "хорошо", потому что это было бы не совсем правильно. Это означало бы издевательство над мамой. По крайней мере, я так считал.
- Сынок, подай, пожалуйста, воды!
Я поднял с пола наполовину наполненный водой пластиковый стаканчик. Свободную руку подложил маме под спину, придал ей вертикальное положение и медленно стал вливать ей в рот жидкость. Когда в стаканчике осталась всего четверть, я поставил его на место и опустил маму обратно на матрас.
Даже такие сравнительно нетяжелые предметы она не могла держать в руках, что уж и говорить о большем. Она уже месяца два не вставала со своего матраса. Интересно, наступит ли тот день, когда она снова сможет ходить?
- Спасибо, мой хороший! - теперь мама говорила более оживленно, видно пара глотков придала ей силы, но все равно чувствовалась прежняя слабость в голосе. - Ты сегодня на дежурство не идешь?
