Вдруг мама зашлась в сильном и очень громком кашле. Она кашляла и тело ее содрогалось от этого. Мне было больно смотреть на нее. Мне хотелось помочь ей, но что я мог сделать? Позвать на помощь? Не думаю, что нужно кого-то беспокоить из-за кашля. Принять лекарство? Да какое к черту лекарство? Их в метро отродясь не видели. Оставалось надеяться, что кашель вскоре пройдет сам собой. Но он прошел только через минуту.
Лицо мамы выглядело измученным и все было залито потом. Я взял с "тумбочки", на самом деле являющейся четырьмя вбитыми в деревяшку железными трубами, относительно чистый кусок материи и вытер мамино лицо.
- Спасибо, сынок!
- Не за что, мам!
На минуту в палатке повисла гнетущая тишина. И лишь только мерное вздымание одеяла, которым была накрыта мама, говорило мне о том, что в ее теле еще теплится жизнь.
- Ну, я пойду, пожалуй, - сказал я наконец, угадав, что ей нужен покой.
Вместо ответа последовал лишь легкий кивок и я, попрощавшись с мамой, вышел из палатки.
* * *
Мое сердце разрывалось на части. Мама была очень, очень плоха. Еще день назад она не могла встать с постели из-за слабости и изредка покашливала. Теперь все стало намного хуже. Она потеряла зрение и частично слух, силы почти окончательно покинули ее. Сухой, продолжительный кашель сотрясал все ее тело чуть ли не каждые пять минут. И все это произошло за какой-то один день.
Плюс ко всему Маша пропала и кто знает, что с ней. Жива ли? Что с ней сделали эти ублюдки-"красные"?
Что же будет дальше?..
...Почувствовав, что ноги меня больше не держат да и глаза слипаются, я вошел в свой вагон 10280, лег на сиденье и почти сразу же погрузился в сон - туда, где я мог хотя бы на время забыть о всех своих тревогах и печалях...
* * *
- Вставай, соня! Вставай, черт тебя дери!
Меня трясли за плечо. Больно трясли. Еще окончательно не проснувшись, я отстранил от себя нарушителя спокойствия и, протерев глаза, придал своему зрению прежнюю резкость. И хотя за годы, проведенные в полутемном подземном мире, глаза мои лучше видеть не стали, а наоборот, - для хорошей видимости мне нужны были очки на минус две диоптрии, - картинка складывалась более-менее четкая.
- Юра? За коим ты меня будишь? - взбесился я. - Жить надоело?
- Олег! - спокойно, и мне даже показалось, немного властно, произнес Юра. - Если ты не забыл, сегодня наше дежурство. И я скажу тебе огромное человеческое "спасибо", если ты наконец-то соблаговолишь встать и в скором темпе приведешь себя в порядок, чтобы мы смогли отправиться на "Лиговский проспект" и сменить Димона и Серого.
