Он вдруг расхохотался. За дверью неистово гремела буря. Страшное горе, постигшее этих людей, казалось, всколыхнуло всю природу… Чанда погибла, Нареш лишился рассудка.
Но мой рассказ еще впереди. Он охватывает четыре поколения, и в каждом из них властвует алчный демон феодализма, крепость, фундамент которой построен на людской крови. Само здание порой кажется обманчиво красивым, и за ним не всегда увидишь все то уродливое и дикое, что и по сей день разъединяет людей…
В глазах моего друга уже нет слез. Умолкла и его жена. Затихла буря, застыл, как каменный, Нареш. Сникли порывы ветра, и воцарилась тишина.
Но я знаю, что это ненадолго. Снова завоет ветер, набегут тучи. Снова застонет уснувший лес, и наполнится звуками чернота ночи. Вновь польются слезы из глаз друга, и запричитает его жена, и опять в безумном смехе забьется Нареш. Безумный! Пятнадцатилетний мальчик, и этот леденящий душу страшный хохот!
Ночь отступала. И вдруг стало так светло, что можно было ясно разглядеть струйки воды, стекающие по листьям.
— Подойди поближе, — вдруг позвал меня Нареш. — Никто не хочет понять меня. Только ты один. Посмотри! Вон она, Чанда! Смотри, смотри, она стала госпожой. На ней те же украшения, что и на картинке. Сегодня Чанда стала наконец хозяйкой крепости…
— …Мне исполнилось двенадцать лет, — рассказывал Сукхрам. — Я еще говорил высоким, ломким голосом, но постепенно выходил на дорогу юности.
Многое уже позабылось, но я отлично помню, что в ту памятную ночь было полнолуние.
Мой отец сидел в хижине и потягивал вино. У него были длинные усы и острые, как у орла, глаза. Все, кроме моей матери, боялись его. Моя мать была натни. Ей было лет тридцать пять, не больше.
Спускаясь с гор, лунный свет серебрил долину, и в его мерцающих переливах тонкими лезвиями высвечивались стебельки сухой травы. Более прекрасного зрелища я не мог себе представить. Я стащил у отца несколько бири, забрался в укромное местечко под деревом, среди причудливо изогнутых корней, и долго вглядывался в синеватые ночные тени. Издалека слышалось пение юношей и девушек. Чей-то красивый и сильный голос выводил нежную, трепетную мелодию, которая странно волновала меня.
Полный диск луны выплыл из-за гор и смело нырнул в озеро, обернувшись серебряной лодкой со множеством пассажиров — светло-желтых зайчиков. Набежавшие волны опрокинули лодку, и светло-желтые зайчики запрыгали, заплясали на волнах.
Я загляделся на темный молчаливый лес, который простирался до самого горизонта. В свете луны лес был особенно красив.
