Чтобы подбодрить ее, я рассмеялся.
— Не бойся! Это же тебе только приснилось!
— Но у меня всегда были только хорошие сны.
— Глупая, никто не видит одни хорошие сны.
— Но и таких никто не видит. Такие сны снятся, только если гневаются боги.
— Но я уже молил богов о пощаде.
— Ты и правда очень любишь меня. — И Пьяри сжала мою руку. Ее волосы, обычно стянутые жгутом на макушке и локонами спадающие на спину, были сейчас распущены.
И мы снова легли.
— Посмотри, сколько звезд на небе. Все это души умерших, Сукхрам!
— Да, Пьяри. Так говорят люди.
— После смерти наши души звездочками взлетают на небо. А потом они падают, да?
— Угу, Исила так говорил.
— Он умел колдовать, но не научил меня.
— Почему?
— Не знаю. Он говорил мне, что и твой отец умел колдовать.
— Мой отец? Я почти не помню его.
— Ты тогда был еще маленьким.
— Будто ты была старше!
— Я тоже была маленькой.
— Но ты тогда пожалела и приютила меня.
— Что ты, — смутилась Пьяри. — Разве это женское дело — давать приют мужчинам?
Я понял причину ее смущения: она не хотела быть в моих глазах благодетельницей.
— Сукхрам! Научись колдовать.
— Зачем?
— Сможешь зарабатывать сколько захочешь.
— Почему же твой отец не зарабатывал сколько хотел?
— Он не владел секретами колдовства, знал лишь несколько заклинаний, и все. Секреты колдовства открываются не всем, их не выучишь, как наши трюки. В деревне живет один старец. Говорят, он видит людей насквозь. Раз он встретил меня и тут же отвернулся. А сам давай ругаться: «Ведьма! Колдунья!» Я страшно испугалась.
Ее слова поразили меня. В них звучал новый, незнакомый мир. Мне показалось, что я не иду по земле, а лечу по небу.
«Сукхрам!» — слышится чей-то голос.
Я не отвечаю.
«Куда ты летишь?»
Я молча продолжаю парить в небе.
И вдруг я оказался в крепости. Моей крепости. Передо мной стоят, склонив голову, мои люди…
Голос Пьяри вывел меня из оцепенения.
— …Только ты живешь в моем сердце. И это главное. Все остальное — суета. Мне нет никакого дела до мирских забот. Скажи! Ты не бросишь меня из ревности? Не будешь приходить в ярость, если увидишь меня с другим мужчиной?
— Нет, — ответил я, хотя с трудом верил в это.
— Выполни еще одну мою просьбу, обещаешь?
— Ну, говори.
— Не смей волочиться за другими женщинами!
— Почему? Ты же считаешь себя свободной?
— Я — совсем другое дело. Я с самого начала пошла по этому пути. Но тебя не касалась никакая другая. Ты всегда принадлежал только мне одной.
— Зачем ты требуешь от меня такое?
