— Знаю, — Клей улыбнулся заученной улыбкой политика и горячо пожал протянутую ему руку. — Вы из Нью-Йорка. Но родились в Мэриленде. — Он понимал, что, пожалуй, выказывает излишнюю осведомленность, но тем хуже для сенатора, раз тот решил что-то скрыть от него.
— Похоже, обо мне наводят справки. К счастью, мне нечего скрывать. Все улики уничтожены.
Клей рассмеялся: ну и нахал этот мистер Нилсон, ну и нахал.
— Я хочу купить землю у индейцев, но боюсь, сенатор не очень расположен мне в этом помочь.
— А как еще он к этому может отнестись?
— Я не причиню индейцам особенного вреда. Цена, между прочим, вполне приличная.
— Бусы, ожерелья из ракушек, огненная вода?
Нилсон рассмеялся.
— Вы сообразительны, мистер Овербэри. Нет, плата будет получше. Настоящими деньгами.
— Но меньше, чем эта земля стоит?
— А кто это может определить?
— Вы. Иначе вы не захотели бы ее покупать.
— Я готов помочь сенатору в выдвижении его кандидатуры на президентских выборах в сороковом году.
— Что он вам ответил?
— Ничего.
— Чем же вы можете ему помочь?
— Деньгами. Влиянием. А еще у нас есть друг — Блэз Сэнфорд.
Нилсон увлек Клея от танцующих к креслам, к самому Блэзу. Тот поднял глаза.
— Эдгар! Что вы здесь делаете? Здесь, в городе? Садитесь. Привет, Клей, — холодно добавил он.
Слова «Добрый вечер, сэр» и «У меня здесь небольшое дельце, Блэз» прозвучали почти одновременно, пока мужчины усаживались по обе стороны издателя в кресла, еще хранившие тепло предшествующих клиентов.
— Жаль, я не знал, что вы в городе. Вчера у нас был прием. Вам следовало быть на нем. Праздновали поражение мистера Рузвельта.
— И победу сенатора Дэя. — Нилсон улыбнулся Клею.
Блэз проницательно перевел глаза с одного на другого.
— Бизнес?
Нилсон остался невозмутим.
— Я хочу, чтобы сенатор Дэй в сороковом году был избран президентом.
— Неплохая идея. Ваше мнение, Клей? — И в сторону, Нилсону: — Это будет пристрастное свидетельство.
— Конечно, — сказал Клей. — Могу ли я этого не желать? И отныне это уже представляется возможным. Мы беседовали с вице-президентом.
Как большинство сенатских помощников, Клей был склонен говорить «мы» в тех случаях, когда, вообще говоря, следовало сказать «он» — привычка, которую он не терпел в других, но себе делал поблажку.
Блэз взглянул на него одобрительно и не без интереса.
— Вы привлекли его на свою сторону?
— Да.
— Добро.
Нилсон поднялся.
— Я позвоню вам завтра, Блэз.
— Непременно звоните. Приходите к нам на ленч. Поплаваем. Завтра будет жарко.
