Эльф лишь на долю секунды увидел обращенное к нему лицо его друга, и в устремленном к нему взгляде Альмавир прочитал пылавший азарт и небольшую смесь иронии и насмешки. Крайта больше не пугало его новое состояние, у него не вызывало страхов или опасения видение собственной плоти, из которой плавящим веером бьет бело-желтый огонь. Теперь это было частью того, кто раньше был просто Крайтом Григерсом. Теперь там был кто-то еще. Кто-то достаточно древний и давным-давно забытый всемирной историей. Кто-то, кого информационное поле молодой вселенной смогло пронести через жерло времени и перманентно вернуть назад к жизни. И причем сделало все это как раз в тот момент, когда несколько обычных людей и простых граждан в это так нуждались.
Альмавир уловил выражение прищуренных янтарных глаз Григерса перед тем, как его с головы до пят поглотило пламя звездного дракона.
Крайт уже ничего не боялся. Он спокойно ждал развития событий и уже был давно готов к встрече их последствий.
Баргджи сам не видел своей цели, так как ее полностью охватил магический огонь.
Но полученное им ранение возымело должный эффект, — в него больше не стреляли, хотя тот гад, что высасывал из него трофейную кровь, все еще оставался жив. Он копошился где-то там, под грудой обломков, но также представлял немалую опасность из-за слияния со злобным демокотам. Но этот субъект был сейчас далеко не главной целью.
Стремящийся найти способ для побега из этих давящих на него катакомб, древний зверь всегда испытывал нечто вроде отвращения к тем наглецам, что посмели явиться в его логово и объявить вызов ему — тому, кто когда-то дал основу для возведения наземных замков и городов в этом некогда безлюдном месте. Но сейчас в томившейся в ожидании свободы душе проснулся некий инстинкт. Чувство, давным-давно позабытое, что так грело его сердце, когда он сам бросался в гущу битвы и разрывал своих врагов на части крепкими, как алмаз, зубами, или острыми и длинными когтями, так призывно блестевшими в стеклянных глазах умирающих жертв. Вот и сейчас, через много веков заточения, дракону впервые самому захотелось подраться. Да не просто так устроить свару с равным за обладание молодой самкой или наиболее интенсивными лучами нейтронных джемов, а ввязаться в настоящий бой, из которого ты выходишь либо победителем, отстоявшим свое право на жизнь, либо проигравшим, чья душа отправляется дальше блуждать по переплетениям потусторонней судьбы. Конечно, Баргджи сам был не из тех, кто вот так, от отчаяния, мог взять и нарочно пойти на проигрыш, решив добровольно поддаться смерти. Просто лишняя, поглощенная у умирающего врага сила могла лишь помочь дракону в осуществлении его сокровенных мечтаний. И, не желая терять такой драгоценный клад, неизвестно откуда прыгнувший ему в руки, Баргджи пошел на сокрушительный штурм, выдыхая по цели еще магического огня, чтобы на сей раз не допустить никаких оплошностей в своих действиях.
