– Александра, пойдем-ка поговорим. – Он положил руку ей на плечо и подтолкнул ее к выходу из зала. – Что с тобой происходит? – спросил он.
– Не знаю, – честно ответила Сашка.
– Ты совершенно не контролируешь свое сознание. – Тренер вглядывался в ее лицо. – Ты когда последний раз упражнения для медитации делала?
– Я не могу, – сдавленно пробормотала девушка.
– Что не можешь? – переспросил тренер.
– Заниматься больше не могу. Можно, я сделаю перерыв? – Она умоляюще посмотрела ему в глаза.
Тренер вздохнул.
– Ты взрослый человек, Саш, и тебе самой решать, хочешь ты заниматься дальше или нет. Мне, конечно, жаль будет, если ты решишь не продолжать тренировки, но в таком состоянии, как сейчас, это и правда бессмысленно. Отдохни. Подумай.
Думать не хотелось. До появления Пуховой в жизни Гарика и, как следствия, ее визитов в спортзал на тренировки айкидо было единственным, к чему Сашка относилась серьезно – то есть над чем не позволяла себе шутить. В зале она была совершенно другой, нежели в школе, – спокойной, собранной, требования тренера выполняла четко. Единственный раз позволила себе прикольнуться.
На одной из тренировок Сашка сильно приложилась лбом об пол, так что искры из глаз посыпались, а на лбу на месте ушиба вылезла огромная шишка. Дома она не долго думая щедро намазала шишку зеленкой и на следующую тренировку пришла именно так – с ядовито-зеленым рогом. На все вопросы отвечала, что она единорог – мифическое животное. Его надо ценить, беречь и всячески за ним ухаживать.
Но это было давно. Года два назад. А сейчас… Выходило, что Пухова отняла у нее не только Гарика, но и ту единственную область, в которой Сашка была самой собой, такой, какой ей всегда хотелось.
Или не единственную?
Придя домой, Сашка бросила в угол спортивную сумку и чехол с тренировочным оружием и, не помыв руки, прошествовала на кухню, где углубилась в холодильник.
Пельмени сварились быстро, вот только съесть их почти не удалось – кусок не шел в горло. На тарелке осталось три пельменя, и один за другим Сашка отправила их в полет по просторам двора.
Баба Вера пришла к Сашкиной маме вечером. Жаловаться. Не на Сашку, а вообще – на жизнь.
Девушка слышала ее громкий раскатистый голос, вещавший из коридора:
– Квартплату-то еще с Нового года повысят и коммунальные услуги. Жить-то как, Нин?
Сашкина мама что-то ответила, и соседка продолжила:
– А дети с пятого совсем обнаглели. Представляешь, прихожу сегодня домой, шапку снимаю, что такое, смотрю, к ней присохло. Оказывается, пельмень! Из окна, паршивцы, кидаются! То-то, я гляжу, на меня люди в магазине косятся как-то странно.
