. Уже несколько недель все ждали того, кто для простых священнослужителей был грешником, чье место в аду. Им, словно людоедом, пугали детей кормилицы, о нем, как о диковинном партнере, мечтали куртизанки.
Уже потому, что рожден он был матерью-христианкой, сербской княжной, а отцом его был не кто иной, как знаменитый завоеватель Константинополя Мехмед II, жизнь его не могла быть спокойной. После смерти отца он тщетно пытался захватить власть, прежде чем укрыться на Родосе, где он попросил об убежище у Великого магистра Ордена Святого Иоанна Иерусалимского Пьера д'Обюссона. Последний принял его сначала как гостя, затем стал обращаться с ним как с пленником, чтобы превратить его в разменную монету, причем довольно ценную, в сделке с его братом султаном Баязетом, которому было обещано, что Джеме не дадут убежать при условии, что на его содержание султан будет выплачивать 45 тысяч дукатов в год и прекратит воевать с Орденом. Однако опасаясь того, что может предпринять его старший брат, Джема только и мечтал, чтобы оказаться как можно дальше от Турции. Тогда Пьер д'Обюссон направил его в Овернь, в резиденцию командора Ордена, где он прожил семь лет (с 1482 по 1489 год). Если Карл VIII и Джема и имели желание встретиться, то рыцари сумели внушить обоим, будто они питают друг к другу ненависть. Все получилось настолько удачно, что в конечном итоге именно Ватикан оказался в выигрыше, тем более что располагал такими непобиваемыми козырями, как кардинальская шапка для Пьера д'Обюссона. Так его тюремщик Ги де Бланшфор, приор Оверни и племянник Великого магистра, передал его Никколо Чибо, представлявшему Иннокентия VIII, и кардиналу Ла Балю>13. Они привезли его в Остию морем, откуда одна из галер, пройдя вверх по течению Тибра, благополучно доставила их к воротам Портезе.
Огромная толпа сопровождала необычную процессию вплоть до замка Святого Ангела; там церемониал продолжился уже в установленном порядке, кортеж перестроился, чтобы узкими улочками добраться до Ватикана, где светская и церковная элита ожидала встречи главы христиан и неверного. Лукреция, посвященная в суть дела монахинями из Сан-Сис-то, смогла в полной мере оценить необычность ситуации. Тридцатью шестью годами ранее Константинополь, покинутый Западом, капитулировал перед отцом этого принца, сегодня — пленника, гостя Его Святейшества. С высоты террасы Ватикана Лукреция и стоявшие рядом с ней тетки Адриана и Джулия увидели, как приближается странный кортеж, во главе которого едет Доменико Дориа в сопровождении французских сеньоров, а далее шталмейстеры папы, сенаторы Рима, церемониймейстер Бурхард и наконец Джема, которого римляне прозовут Зизим, по правую руку от него в тот день ехал Франческо Чибо, сын папы, а по левую — Ги де Бланшфор. У ворот Святого Петра посол египетского султана в сопровождении десятка кавалеров приветствовал принца, выказывая ему гораздо больше преданности, чем римскому понтифику. Затем Зизим направился в покои, отведенные ему в Ватикане согласно протоколу, а на следующий день его должны были представить папе.
