Тюрки скомандовал – "остановка группы" и "командира ко мне".
Командир подполз, моментально сориентировался в ситуации – достал бинокль с подсветкой. Где-то рядом – недовольно крикнула потревоженная птица, снимаясь с места. Это плохо – опытный человек сразу поймет, что что-то не то. Птица ночью – без причины с места не снимется.
Наблюдательный прибор – был сделан еще в тридцатые, когда люди не умели преобразовывать и усиливать свет звезд, получая изображение ночи. Но ночью – наблюдать было нужно, наиболее прозорливые военные теоретики предсказывали, что новая война будет войной лазутчиков, диверсантов. В качестве эрзаца – придумали приборы с маломощной внутренней подсветкой, которые хоть немного, но просветляли ночь. Подсветку можно было и не включать – в таком случае у тебя был обычный прибор наблюдения.
Здесь – подсветка не требовалась, все было видно и так. Мерцающий свет костра. Чабаны с длинными палками – похоже, что дед и внук. Почти невидимые в темноте овцы, сгуртовавшиеся у огня – хищники боятся огня, без лишней надобности не подойдут. И белый, в свете костра кажущийся почти седым огромный алабай – пастушья собака весом с человека, разрывающий волка как домашнюю собаку. Умная тварь. Он то конечно их засек – смотрит точно в их сторону, не вставая. И не встанет – враги далеко, и это люди, не животные, он это тоже чует. Скотокрады – они не связываются с алабаем, отлично знают, на что тот способен. Да и люди далеко, а овцы – близко, и их надо защищать.
Командир убрал трубу. Жестом показал – обходим…
– Первый, здесь Пятый, прием…
– Пятый, Первый на приеме…
– Первый здесь Пятый, холодную проверку произвел, отказов систем нет. Разрешите включить питание…
– Пятый, включить питание разрешал, повторяю – разрешаю включить питание.
– Первый, вас понял, включаю.
Переделанный Фокке-Вульф включал одну систему, которая была изобретена Игорем Сикорским в тридцатые, когда конструкторы тяжелых воздушных кораблей стремились в небо, пытаясь создать машину с потолком выше, чем у самых совершенных истребителей и неуязвимую для зениток самого крупного калибра. В отличие от немцев, ставивших наддув на каждый двигатель – Игорь Сикорский придумал поставить отдельный двигатель в фюзеляже самолета, работающий на четыре оставшихся как механический нагнетатель. Он включался только на определенной высоте и с ним – самолет Сикорского тогда покорил (с бомбовым грузом!) казавшийся тогда недосягаемым рубеж в десять тысяч метров. Затем появились более совершенные и компактные механические нагнетатели, идею забросили – но в этом самолете ее воплотили заново. Дело в том, что небольшой двигатель мог работать как мини – генератор, получая ток для многочисленных потребителей внутри самолета. А мог – и на наддув. Включать его надо было осторожно: внезапная потеря мощности на такой высоте чревата штопором.
