Логопед выпячивает губы, тыча пальцем в разговорник: «Печально».
Я с трудом сдерживаю смех. Печально? Она что, издевается? Мне бы на месте Джейсона понадобились карточки со словами: «Видеть тебя не могу!», «Убирайся!» или «Вонючка!»
Логопед еще катит кресло Джейсона по коридору, а миссис Морхаус уже подхватила свою сумочку.
— У меня есть кое-какие дела, — сообщает она администратору. — Я скоро вернусь.
Когда она выходит, над дверью звякает колокольчик. В окно я вижу, как она идет через парковку к своему автомобилю.
— Как ты думаешь, зачем Джейсону гитара? — спрашиваю я у мамы.
— Не знаю, — отвечает она. — Может, он хочет просто иметь гитару, ему и этого было бы достаточно.
Глядя на задние фары автомобиля, я пытаюсь понять: достаточно для чего?
Но когда машина отъезжает, я закрываю глаза и загадываю желание. Пожалуйста, вернись и купи эту гитару.
В принципе мама права.
— Я не хотела его обидеть. Я просто делала набросок.
— Ты можешь сказать ему об этом, — отвечает мама.
Я съеживаюсь.
— Но он не может мне ответить.
— Возможно, он найдет ответ в своей книге. Или ответит мысленно.
Мама возвращается к чтению, а я рисую серый фасад дома: крыльцо со ступеньками и дверь со звонком. Я тянусь за небесно-голубым карандашом, но вместо него беру иссиня-черный.
Я слышу отдаленный вопль Дэвида. Мама перестает читать и выглядывает в коридор. Наступает тишина, видимо, Дэвид сдался и выполнил задание Стефании.
Я раскрашиваю рисунок: беру лимонный — для звезд, кремовый — для луны, темно-зеленый — для деревьев вдоль забора, темно-серый — для занавешенных окон, для всех, кроме одного.
Снова звенит колокольчик, и я слегка приподнимаю голову, чтобы заметить: мама Джейсона вернулась без гитары.
— А вот и мы!!!.
Логопед катит коляску Джейсона мимо меня.
— Я видела, что вы приехали, — говорит она его маме. — Он был так расстроен, что нам пришлось закончить пораньше.
Мама слегка толкает меня локтем, как бы говоря: «Давай, Кэтрин».
— Привет, Джейсон, — произносит она. — Как дела?
Он не поднимает головы, его подбородок почти касается груди.
Мамин вопрос повис в воздухе. Может быть, Джейсон отвечает про себя?
Может, он мысленно говорит: «Спасибо, хорошо».
Или: «Бывало и лучше».
Или, может, он мысленно вопит:
«Я в инвалидной коляске, идиотка! Как, по-твоему, у меня дела?»
Что бы он там ни думал, его молчание причиняет мне боль. Я кладу альбом на колени.
— Жаль, что с гитарой ничего не вышло, — обращаюсь я к каштановым кудрям Джейсона. — Я тоже люблю музыку.
