Увидев все это, Сиркин не выдержал и закричал:
-- Я не виноват, черт возьми! Отпустите меня, паршивые варвары! Отпустите!!
Он начал рваться в стороны, но руки дознавателей оказались сильнее. После парочки увесистых ударов в живот, Макс обвис в лапах своих мучителей, а уже через минуту его пристегивали к креслу. При этом правую ногу зажали между двумя плоскими досками, в щели между которыми вставили стальные клинья. Сквозь пелену страха Сиркин попытался припомнить как называется это орудие пыток. Кажется, "Испанский сапог", незаменимый помощник католических инквизиторов против неверных. В Землях Скарга он тоже нашел свое применение.
-- Итак, -- брат-инквизитор сел напротив своего пленника. -- Приветствую тебя, дитя, в радушных пенатах нашего славного учреждения. По запаху, а здесь как ты мог заметить, воняет страхом и сырой кровью, легко определить, что данная комната повидала больше признаний, чем иная исповедальня. Поначалу все лгут, но под конец... о-о... под конец всем хочется говорить правду. Но я им не верю. Уж прости.
Глаза Максима Сиркина были похожи на два блюдца, в них застыли слезы. Удивительно как страх может сделать из человека подобие животного. Никаких мыслей в голове, одни лишь инстинкты, гласящие, что выжить нужно любой ценой.
-- Я... я все расскажу! Т-только не надо... не надо делать мне больно...
-- Расскажешь? -- искренне удивился брат-инквизитор. -- Ну давай послушаем. Хотя... как я узнаю, что ты говоришь правду?
-- Я не стану лгать, клянусь!
-- Так говорит каждый... хм... первый, кто находится в таком же положении, как и ты. Но практика показывает, что большинству есть что скрывать. Только боль, -- кривой, видно не раз сломанный палец инквизитора взвился вверх, -- и она одна, может гарантировать чистосердечное признание.
-- Что?? Вы собрались пытать меня даже при условии, что я готов вам все рассказать?!
-- Что такое телесные страдания для бессмертной души? -- философски заметил истязатель, а потом обратился к кому-то, кого Макс не видел: -- Молоток! Зажимы! Иглы! Клещи да расширитель! И если вас не затруднит, господа, поставьте греться на угли ножовку...
От подобных слов желудок Сиркина взбунтовался, и парень опорожнил свой скудный завтрак себе же на грудь. Брат-инквизитор снисходительно рассмеялся, мол, и не такое случается. Ничего страшного.
Но ужас не отпускал. Черные пятна танцевали перед глазами, и когда молоток ударил о колышко, и доски начали сжиматься вокруг ноги Макса, сознание провалилось в глубокую тьму.
