Потом доставали велосипед, который маленький Ромка упорно, хотя и трудно, осваивал, потом, обоюдно утомившись, переходили в песочницу, где, пока Ромка обходился без непосредственного участия дедушки, дедушка имел возможность спокойно почитать газетку либо даже книжку, чтобы после пересказать неграмотному пока еще внуку самое интересное и существенное из прочитанного.
Потом они ели, ложились вместе спать на большую кровать, но перед сном читали еще — на сей раз уже детскую какую-нибудь книжку или дед свою сказку на ходу придумывал, хотя о такой своей творческой способности прежде даже не подозревал. А под эти сказки, между прочим, ребенок лучше всего и засыпал.
Вечером же, когда приходили с работы Рита и Валентина Николаевна, им только удивляться оставалось, как много слов знает Ромка в свои два года, но особенно почему-то любит слово «нормально», хотя и не очень хорошо выговаривает его пока; какой у него поразительно серьезный и покладистый нрав, при котором исключительно редкие капризы являются верными симптомами недомогания, а если все в порядке, то капризы, непослушание и неадекватное поведение совершенно исключены.
И мать с бабушкой изумлялись, а также хвалили дедушку и внука, тихо, чтоб не сглазить, радуясь, что все так замечательно складывается — дедушка от безделья не предается пороку, а если немного предается, то это вполне можно терпеть, а ребенок растет себе и набирается полезных знаний-умений, почти не обременяя и не отвлекая никого от многообразия жизни.
Когда же наступали суббота с воскресеньем и казалось вполне логичным дедушке и внуку друг от друга отдыхать, этого почти никогда не получалось. Потому что Ромка не видел в бабушке с матерью полноценной замены деду и, даже при их полной самоотверженной готовности дать деду Толику толику воли, не умел более или менее продолжительное время обходиться без дедушки. Как и тот без него.
Правда, один, а изредка два раза в неделю Ромку приходилось отводить в соседний подъезд к тете Олесе, таки дождавшейся своего солдата и недавно тоже ставшей матерью, которая, взяв в своем пединституте академический отпуск, не отказывалась немножко подработать нянькой у своей школьной подруги.
И вот в такие дни, вернее, по утрам Ромка только и позволял себе быть таким, каким и должен быть ребенок его возраста. Да и то — полновесных истерик не закатывал, а лишь глядел на деда, как на предателя, беззвучно плакал и по возвращении «предателя» с работы еще некоторое время на него дулся.
