Случайный рыцарь [Проклятие белого Магга] | страница 50

— И небо здесь странное, — заметила Джи, приноравливаясь к стремительному шагу госпожи. — Днем — ни одной тучки, а ночью, наоборот, — мгла и тьма кромешная. Такое впечатление, что звезды здесь появляются только тогда, когда о них вспомнишь.

— А вон и они, — засмеялась Дульси. — Уже проклевываются.

Была и еще одна причина, почему они решили удирать по дороге. Несколько раз, ночью, Дульси и Джи пробовали уйти от плантации в первую попавшуюся сторону, и всякий раз за порослью болотного кустарника попадали в Нечто, где не было ни света, ни пространства, где они с каждым шагом как бы деревенели, умирали по частям, и где, на них, особенно на Дульси, нападала такая головная боль, что они немедленно возвращались. Джи предположила, что это какое-то силовое поле, ограда, стена загона для человеческого скота, потому, мол, их практически не охраняют. Дульси с сутью предположения согласилась, но добавила, что это, скорее, не силовое, а какое-то поле, влияющее на психику. Как бы там ни было, но стена тюрьмы, даже сплетенная из нежнейших цветов, остается стеной тюрьмы.

Они шли уже часа четыре или пять, однако вокруг ничего не менялось. Все тот же мрак, едва тронутый звездным светом, все те же кусты на обочинах дороги, все та же грязь под босыми ногами — холодная, липкая, бесконечная, как весь этот бред.

Слева показался большой валун.

— Присядем, — предложила Дульси. — Что-то я опять начинаю сдавать.

Запрокинув голову, она долго вглядывалась в незнакомые созвездия. Похоже на небо Земли… А вдруг это в самом деле Земля? И, может, ее Ки-ихот и Магг где-то рядом, в крайнем случае — на другом континенте? Почему бы не попробовать еще раз? Ведь мысль внепространственна; она, помнится, несколько раз выходила в детстве на связь с отцом за сотни световых лет.

Дульси сосредоточилась, вызвала в сознании образ Магга. Где же ты, неверный слуга, отзовись! Я прошу и приказываю: отзовись!

И подсознание, и вся вселенная безмолствовали.

Дульси, любопытства ради, попробовала вызвать своего благородного рыцаря. Конечно, его посвящение в Первые Претенденты — не более, чем ритуал, древняя традиция. Магг сказал, что этот голубоглазый парнишка спас ей жизнь, и она просто обязана была произнести соответствующую фразу. Но признайся, Дульси, что ты её впервые в жизни произнесла охотно, без внутреннего сопротивления, даже с радостью. Конечно, она еще не влюблена по-настоящему, да и рыцарь, если она ему не понравилась, вовсе не обязан жениться на внеземной принцессе (тут Ее Высочество почувствовало вдруг укол досады), но если между ними проскочила хоть искра взаимного влечения, его мозг может откликнуться. «Где ты, мой Ки-ихот?! — позвала принцесса. — Мне плохо, я опять попала в беду! Помоги мне, прекрасный мальчишка! Отзовись хотя бы!»