Едем в Анучино | страница 3



— Завтракать, — поправил Алексей и предложил:— Поехали лучше ко мне на Волынь. Там тоже сплошные леса… Например, на озеро Свитязь. Заметь — самое большое на Украине. Там даже шторма бывают, а посредине остров…

— Нет, в Анучино! — возразила Наташа. — В совхозе некому щиты таскать.

— Какие щиты?

— Из дощечек. Их по ходу солнца переносят, в их тени растёт женьшень.

И Наташа, наверное, в сотый раз стала рассказывать про сорок старух, которые выращивают в Анучино корень жизни. О самом корне, чем-то похожем на человека. И болезни у него людские. Лихорадка может прихватить: знобит его — пять листьев-пальцев коробятся… Тогда тень ему нужна, душ… А щелчок дашь — сгибается, как от боли. Опять-таки, если корень для вытяжки поместишь в маленькую банку, он не лекарство — яд пустит.

— А знаешь, чем пахнет женьшень? — спросила Наташа и тут же сама ответила, любуясь странным и тревожным смыслом слов: — Глубокой землёй он пахнет. Я знаю. Целый год там прожила.

Алексей достал «флаконы», один протянул Наташе.

— Какое вкусное вино! — восторженно сказала она, отхлебнув из горлышка. — Дай же мне скорее бутерброд. И признайся: почему у тебя всё так вкусно получается?!

Алексей улыбнулся. Он вспомнил, как Наташка воротила нос от запаха жареного лука, которым пропитаны, наверное, все общежития мира. И с каким удовольствием уплетала затем и его «фирменный» омлет, и картошку с салом и луком…

Ветер кинул в открытое окно прядь дождя. Алексей поплотнее застегнул куртку, для Наташи достал из рюкзака прозрачную плащ-накидку, развернул два последних бутерброда, а бумажки бросил на пол.

— Зачем ты мусоришь в нашем лесу?! — упрекнула его Наташа.

— Не бойся, я на костре сожгу, — засмеялся Алексей. Он принёс из крохотной ванной комнаты тазик, собрал туда бумажки и зажёг импровизированный костёр. Наташа пришла в восторг.

— Ты — молоток! — сказала она. — Приамурье тебя не забудет. И вообще: нам в Анучино такие люди нужны.

— Ловлю на слове, — кивнул Алексей и пошёл отпирать дверь — кто-то позвонил к ним.

В коридоре стояла худая и длинная Елизавета Максимовна, комендант общежития.

— У вас ничего не горит, Алексей Николаевич? — спросила она. Комендант последовательно высказывала ему своё уважение. Неясно, правда, было, кому оно предназначалось: лично Алексею или той серьёзной организации, в которой он работал и которая занимала здесь несколько комнат, чтобы новый человек мог перебиться пару месяцев, пока получит квартиру.