Люси… Не все ее воспоминания о сестре были счастливыми. Она вспомнила, как однажды Люси разозлилась на нее за то, что она съела последний кусок фруктового торта. Тогда она назвала Эмили рыжим найденышем. В то время ей было шесть лет, и она сочла это непростительным оскорблением. Она почти час рыдала в объятьях матери, а сестру в наказание отправили спать без ужина.
Когда родители решили послать ее в Академию благородных девиц мисс Суон, Эмили умоляла их не делать этого. Ей казалось совершенно ненужным учиться утонченным манерам, обязательным для дочерей аристократов и богатых наследниц. Она винила свою мать за то, что та приняла такое решение. Младшая дочь виконта Кэтчена, мать рассчитывала, что ее дочери со временем найдут себе достойные партии из высшего общества, несмотря на то что сами они не были аристократками. Мать уже давно не вращалась в свете, но лелеяла надежду, что хотя бы одна из ее дочерей выйдет замуж за аристократа.
К тому времени, когда Эмили вернулась домой, было уже очевидно, что все надежды мать возлагает на старшую дочь. В свой первый сезон в Лондоне Люси имела большой успех. Благодаря связям матери сестра была представлена членам самых влиятельных семей Англии. Хотя граф Левенторп был не единственным джентльменом, влюбившимся в ее сестру, он был одним из самых богатых. Его предложение было весьма многообещающим, и родители Люси с радостью приняли его.
Эмили не сомневалась, что сестра в восторге от мысли, что выйдет замуж за лорда Левенторпа. Из ее лондонских писем она сделала вывод, что сестре там хорошо и что у нее появились десятки новых друзей. Спустя какое-то время Эмили отправилась в Лондон погостить у сестры. Она была еще слишком юна, чтобы сопровождать сестру на бесконечные балы и приемы, но были и другие развлечения, в которых она тоже могла участвовать.
Люси очень изменилась. Даже теперь Эмили с трудом могла с этим примириться. Она не знала, ослабела ли их дружба из-за того, что они провели много лет порознь, или же ее сестру испортил Лондон. Но что-то ее изменило. Или кто-то.
Эмили закончила расчесываться. Если бы она продолжила и дальше, то, пожалуй осталась бы лысой, и тогда мать заставила бы ее носить этот ужасный чепец, который так любят надевать многие матроны. Она отложила щетку и, опираясь на спинку кровати, поднялась на ноги, прижалась лицом к резному дереву изголовья и простонала:
— Не может быть! Это не он! Люси просто ошиблась. В последние минуты она сама не понимала, что говорит.
