Наполеон и Мария-Луиза | страница 65

Спустя три дня после этого, 28 апреля, он поднялся на борт английского фрегата «Непотопляемый» и отплыл из Фрежюса в направлении Порто-Феррайо, куда прибыл 3 мая в морской шляпе.

Бывший владыка Франции стал опереточным повелителем островка с населением в две тысячи человек…

Господин де Талейран обожал веселые шутки.

Альбер Вивьан

Пока Наполеон обустраивался на острове Эльба, а Людовик XVIII въезжал в Париж, встречаемый приветствиями толпы, которая с такой легкостью отправила на гильотину его брата, господин де Талейран работал над претворением в жизнь весьма малопочтенного плана.

Для того чтобы иметь возможность вести европейскую политику, ему мешала, как он сам в этом признался, «одна непредвиденная пешка». Этой мешавшей ему пешкой не была ни Англия, ни Пруссия, ни Россия. Это была страстная любовь Марии-Луизы к Наполеону. Любовь, которая внезапно выросла за последние недели и которой союзникам следовало опасаться.

Господин де Талейран не стал задумываться над выбором средств. Он отдал распоряжения о том, чтобы императрице рассказали во всех подробностях об изменах императора…

В этом гнусном деле особая ставка делалась на женщину, мадам де Бриньоль.

Послушайте Фредерика Массона:

«Эту любовь господин де Талейран решил убить. При Марии-Луизе находилась одна женщина, всецело бывшая в его власти и являвшаяся самой большой сплетницей и политиком своего времени. Ей были неведомы угрызения совести и щепетильность, она не знала, что такое признательность. Проведя бурно молодые годы на манер итальянок, она любила интригу ради интриги, и всякий раз, когда ей удавалось попасть в какую-нибудь дипломатическую авантюру, она чувствовала себя как рыба в воде. Эта придворная дама была не из тех, кто со временем оставляет свое место и уезжает к себе. Она предпочла другое: она осталась почти одна при Марии-Луизе и обрушила на нее огонь своих батарей. По наущению Талейрана она сначала намекала, потом стала утверждать, что Наполеон никогда ее не любил по-настоящему, что он ей постоянно изменял. Императрица отказывается верить? Тогда мадам де Бриньоль требует к себе двух лакеев, только что покинувших в Фонтенбло своего хозяина и благодетеля, и приказывает им сказать все, что ей было нужно, всю ложь, которую она придумала совместно с господином де Талейраном.

И никого рядом для того, чтобы ободрить, вдохнуть энергию в эту высокую вялую девицу, не способную принять решение, движимую чувствами и более оскорбленную рассказами об изменах, чем свержением себя с трона. Кроме того что она стала жертвой для заклания, современной Ифигинеей, она позволила отдать себя замуж, а потом освободить себя от мужа. Как сказал Шварценберг, политика поломала то, что политика же и построила. Это – не результат однодневной работы: она еще около года боролась против всей ополчившейся против нее Европы, использовавшей все средства для того, чтобы победить сердце этой девушки. Гордыня, тщеславие, ревность, зависть – все было использовано для этого, и победа была достигнута только тогда, когда ее заставили тем или иным способом заменить одну любовь на другую, когда благочестивый император Австрии был вынужден принудить свою дочь пойти на публичную измену мужу. И только тогда монархическая Европа смогла зааплодировать, а наградой за супружескую неверность стало предоставление изменнице трона»