Капитан Лаце | страница 11
Пыльнов едва не схватил малыша рукой, но споткнулся. Свинцовая его подошва обо что-то брякнула.
— Что у них тут, железная конюшня, что ли? — пробормотал Пыльнов. Он нагнулся, раздвинул водоросли и вытащил из них за ручку медный, весь позеленевший матросский бачок. Из него посыпались какие-то волокна, рыбьи скелеты, ракушки. — Вот так гнездо, — засмеялся Пыльнов и, подняв бачок к самому шлему, пощёлкал по его дну. Бачок коротко прогудел от щелчка. — Толковый бачок, надо захватить, на «Камбале» пригодится.
Пыльнов сунул бачок под мышку и дёрнул за сигнал: «Выбирай».
Выходя из воды, Пыльнов увидел сквозь иллюминатор боцмана, кочегара и кока и поднял в руке бачок.
— Нашёл, — обрадовался кок.
Жуков поскрёб затылок.
— Кажись, на этот раз я проиграл…
Водолаз медленно вскарабкался по трапу и положил на палубу бачок. А когда с него сняли шлем, сказал:
— Нашёл я, товарищи, старый, разбитый буксир да этот бачок около него. Вот и всё.
Бородулин махнул рукой и поплелся к себе на камбуз печь пирожки с брусникой.
— Постой, кок, — остановил его боцман, — забирай подарок. Это водолаз для тебя с грунта бачок добыл. Медный, а почистишь, золотой будет!
Бородулин хмуро посмотрел на боцмана.
— Ты бы уж лучше молчал, Михаил Терентьевич, — огрызнулся он, — сам-то небось тоже нынче подарка ждал — сундучка с музыкой. А не дождался ничего. Музыку твою крабы слушают.
— Эх, Бородулин, — сказал боцман, уминая в трубке табак, — на «Орле» ведь не только мой сундучок остался, много там всякого добра пропадает. Пожалуй, и для тебя нашлось бы кое-что подходящее по специальности.
— А что мне надо? Чумичек и кастрюль у меня полон камбуз!
— Да нет, какие чумички! Знаешь ты, кто у нас на «Орле» коком был? Сам Жан-Анри Блок. Слыхал про такого?
Бородулин вскинул голову.
— Как же, слыхал. Даже соус его один знаю.
— Ну, так вот. У этого самого Жана Блока такой был камбуз, что все корабли завидовали. А главное — была у него поваренная книга. Не напечатанная книга, а написанная от руки. Сам он говорил, что и за десять тысяч не продал бы её, потому что в ней записаны кушанья со всего света — от русских рубленых щей до торта миндального с чёрными раками. А ещё был у нашего кока флакончик с какой-то египетской жидкостью для цвета и для вкуса. Ежели капнуть её хоть одну каплю в лагун борща с солониной, — так вкус получается вроде как от индейки. Десять лет этому флакончику было, а израсходовал из него наш старик разве только одну треть.
