Но скоро этот порядок разрушился. Различные типы волн — вторичные, отраженные, стоячие, ходячие — в общем, все перемешалось, и берег пропал во мгле, пропал солнечный диск, который до того упрямо маячил сквозь тучи и брызги. Из возможных осей координат в мире, казалось, уцелела только одна, направленная вертикально вниз, и бедный Борис Арнольдович уже завидовал рыбам. Он пытался нырять, на глубине было, конечно, несравнимо спокойней, хотя и там все переменилось неузнаваемо, но не мог же он находиться внутри воды до окончания шторма, пусть минуту назад и мнил себя почти ихтиандром. Кроме того, эти погружения в пучину отнимали дополнительные силы. После выныривания нужно было отдышаться, перевести дух, но разбушевавшаяся стихия не позволяла расслабиться.
Скоро Борис Арнольдович потерял всякую ориентировку. В кромешных обстоятельствах пропал смысл куда-либо целенаправленно стремиться. Нужно было заботиться только о том, как подольше продержаться на плаву, пока не прибудет какая-нибудь помощь. О том, что помощь может еще долго не прибыть, думать не стоило. Хотя именно в этом направлении почему-то думалось легче, чем в любом другом.
Сколько времени продолжалась неравная борьба, Борис Арнольдович не знал. Чувство времени оставило его одним из первых, за ним последовали все остальные чувства, кроме самосохранения. И хорошо, не пришлось на них тратить дополнительную энергию. Даже сильнейшее, на грани безумия, отчаяние, в свое время вытеснившее искусственно поддерживаемое спокойствие, тоже довольно быстро сменилось глубоким безразличием.
Тело и легкие работали в каком-то автоматическом режиме, пловца накрывал очередной вал, дыхание задерживалось, руки и ноги останавливались для короткой передышки, а потом начинали работать с удвоенной энергией, вынося тело наверх, где только и можно получить необходимый глоток воздуха.
Но воздух был насыщен водой, пловец кашлял, горькая вода попадала в желудок, дополнительно отягощая его, приближая человека по составу организма к водяным обитателям.
Мыслей в мозгу давно не было никаких, лишь одна вспыхивала время от времени: «Надо кончать бессмысленное сопротивление, сил больше нет и надежд никаких нет, надо кончать, надо кончать…» И кто-то неведомый эту мысль изгонял, но это все трудней и трудней ему удавалось.
И вот когда противная мысль уже почти одержала победу над тем, кто ее изгонял, на верхнем конце вертикальной оси появился военный вертолет. Из открытого люка вертолета вылетел надувной плотик, а следом — веревочная лестница. Плотик упал в полуметре от Бориса Арнольдовича, мысль о бесполезности сопротивления мгновенно исчезла, словно ее и не было, откуда-то появились силы, достаточные для мощного, богатырского, можно сказать, рывка. А только такой и оказался достаточным, чтобы догнать и схватить подгоняемый свирепыми порывами плотик.
