По проспекту Победившей Свободы, как всегда в это время года, гулял ветер. Редкие прохожие жались к стенам. Смешно бывает, когда сталкиваются двое, идущие по стеночке навстречу друг другу. Иногда упираются лоб в лоб, и никто не хочет отворачивать на середину тротуара. Середина тротуара во время обстрела наиболее опасна! Ха-ха! Если не считать обочину!
С На-той по стеночке не походишь. Метро на противоположной стороне, и она понеслась через проспект по диагонали. Я не стал опять ее удерживать и последовал за ней. Идиотизм: мы едва не угодили под единственный на весь проспект автобус. Показалось, я заметил изумленные глаза водителя.
Телефон под пластиковым козырьком висел на столбе у входа в метро. О, это знаменитый телефон! Когда не существовало ни метрополийцев, ни инородцев и по улицам можно было ходить без всяких мораториев, я болтал с его помощью со своими симпатиями, потому что стеснялся говорить из дому при родителях. Впрочем, знаменит он не этим, а тем, что уцелел несмотря на все передряги. Уже года три, как аппараты устанавливают в бетонных будках, и те живут не дольше трех-четырех месяцев, в смысле — и будки, и аппараты, а этому, под обычным дометрополийским козырьком, хоть бы хны.
На-ту я заставил спуститься в метро и ждать меня внизу. Она попробовала спорить, но за домами щелкнул пистолетный выстрел, и я, рискуя привлечь к нам внимание, заорал, что в противном случае мне придется думать о ее безопасности, а не о том, как дозвониться. Аргумент еще тот, но женская логика действует подобно пуле со смещенным центром тяжести: по входному отверстию невозможно определить, где будет выходное. Правда, очень может быть, что женская логика ни при чем — просто На-та не захотела тратиться на бесполезные препирательства.
Телефон гудел весело-молодо, номер набрался с первого захода, но пришлось ждать, пока поднимут трубку.
— Слушаю, — сказали на том конце, и я узнал голос Орлосла.
— П. Б., у вас все спокойно?
— У нас… да.
Я почувствовал себя почти счастливым. Подсознательно я надеялся на чудо, и оно случилось!
— Ну, слава Богу! А то мы…
— Подождите! — не дослушав, перебил меня Орлосел и стал с кем-то разговаривать; слов было не разобрать. — Возвращайтесь домой, — сказал он в трубку.
— А У. Ю.?
— С ним нормально… все.
Господи!.. Он ничего такого не сказал, но я вдруг начал понимать, в чем дело.
— П. Б., скажите, в квартире чужие? Только да или нет!
— Да… то есть нет. Все хорошо. Все чужие мы тут. Кроме вас хозяев нет… тут.
