А этот мальчик, оборванный, неухоженный, с самодельным костылем, который ничего не видел в жизни, кроме побоев и обид, тянулся к учению и красоте.
Кейт отвернулась, пляшущие язычки пламени расплылись перед глазами желтым пятном. Она молча придвинула стул и жестом велела мальчику сесть. Он перевел беспокойный взгляд с нее на Джудит:
— Если мать узнает…
Джудит протянула руку и нащупала его рукав.
— Не бойся. Кейт не даст тебя в обиду. Она защитит тебя — правда, Кейт?
Кейт провела по глазам тыльной стороной ладони.
— Сделаю все, что смогу, — сказал она. — А теперь я почитаю вам обоим.
Тихо позвякивали спицы Джудит, бодро потрескивали дрова, лишь изредка огонь позволял себе недовольное шипение, натыкаясь на капельку смолы. Воспоминания о ночном происшествии рассеялись, их вытеснили теплые, ласковые мысли. Голос Кейт сам собой наполнялся эмоциями, которые ей не нужно было изображать. Мальчик, положив подбородок на кулаки, сидел не шевелясь и не сводя глаз с лица Кейт. Когда она наконец кончила читать, он глубоко вздохнул и замигал, словно пробуждаясь от чудесного сна. И попросил осипшим голосом:
— А вы не прочтете еще разок это место — про светильник ночи, который сгорел дотла?
Кейт перевернула страницу назад и повторила отрывок.
— Это можно выучить наизусть, Джеми. Повторяй за мной: «…Светильник ночи сгорел дотла. В горах родился день и тянется на цыпочках к вершинам…»
После трех повторений мальчик запомнил все слово в слово. Он обхватил себя за плечи, словно сберегая какой-то драгоценный секрет. И Кейт впервые увидела, как он улыбается.
Она наклонилась вперед и мягко коснулась его щеки. Когда-то давно она тем же жестом дотронулась до Ричарда в их первую встречу…
— Я научу тебя читать, Джеми.
Он задрожал всем телом и медленно повернулся к ней. Она увидела, как в его глазах загорается робкая надежда, которая тут же сменилась привычным недоверием.
Кейт взяла его лицо в ладони и повторила:
— Я научу тебя — если хочешь.
На его лице появилось выражение, которое ей еще не доводилось видеть у детей. Восторг, страх, веселье — все эти эмоции мелькали на лицах ее учеников, лицо же Джудит постоянно выражало любовь и благодарность. Но это — это было благоговение! Кейт положила руки ему на плечи, будучи не в силах долее выдерживать его взгляд. Она поняла, что заглянула в тоскующую душу, заключенную в этом изможденном, изломанном теле.
Внезапно он насторожился и прислушался. С другой стороны улицы донесся голос его матери — она распевала во все горло непристойную песню. Его лицо посерело, и он прижался к колену Кейт.
