– «Жду тебя сегодня в девять вечера, в конце кипарисовой аллеи. Не обращай внимания на Машку, Машка – страшная сука и гадина, но я плевать на нее хотел. Знаю о ней такое, что она и рыпнуться не посмеет. Приходи, очень тебя жду», —
Аста закончила чтение в абсолютной тишине. Такой оглушающей, что было слышно, как в аллее о чем-то шепчутся кипарисы. И что-то подсказывало Белке, что в девять вечера ни один посторонний не сможет вклиниться в их беседу.
– Пять орфографических ошибок, – тоном учительницы младших классов произнесла вероломная эстонская полукровка. – Сколько там у твоего братца по-русскому?…
Нужно отдать должное Маш. Получив пробоину, ее самолет клюнул носом, но тут же выпрямился и нестерпимо засверкал плоскостями на солнце:
– Тебе лучше спросить у него самого. Только вряд ли он тебе об этом скажет.
Взглянув на Миша, Белка подумала, что Маш даже смягчила ситуацию. Еще недавно полыхавшее лицо брата было теперь мертвенно-бледным, словно занесенное снегом. Снег поглотил все – губы, подбородок, светлый пушок под носом и сам нос; остались только незамерзающие полыньи глаз. О, Белка хорошо знает, что такое снег! В ее северном городе он может лежать долгими месяцами, спрессовываясь в пласты, и нужно запастись мужеством и терпением, чтобы пережить его. Вдруг у Миша не хватит терпения? А о мужестве и говорить не приходится, достаточно заглянуть в жалкие полыньи.
Впрочем, не такие уж они жалкие.
Где-то – в самой их глубине – вспыхивают диковатые огоньки. Белка слишком мала, чтобы хоть как-то классифицировать эмоцию, которую они несут, но одно знает точно: ничего хорошего от этих огоньков ждать не приходится.
Снег над городом по имени Миш идет и идет; а Белка убеждает себя, что и в снеге заключена масса приятных вещей. Новый год – раз. Каникулы – два. Санки, лыжи и коньки – три. В белых сумерках приветливо светятся окна домов. В зависимости от того, что за ними происходит, они могут быть желтыми, оранжевыми, как апельсины, нежно-голубыми – там смотрят телевизор. Но в городе по имени Миш никто не смотрит телевизор. Никто не катается на коньках и не съезжает с горы на санках. В нем некому встречать Новый год, а каникулы похожи на все остальные дни – пустые и никчемные.
В городе по имени Миш не светится ни одно окно.
Нет, не так.
Два окна все же имеются – те самые, за которыми горят недобрые сполохи. Даже оказавшись в самом эпицентре метели, поздно ночью, преследуемая стаей голодных волков, Белка ни за что бы не постучала в эти окна. Там, внутри, еще хуже, чем снаружи. Там нет спасения.
