— Там. А что?
— Да ничо. — Та же улыбка, только ослабленная.
— Хочешь что-то сообщить?
— Да нет.
— Так к чему твоя ухмылка? И все твои слова?
— Да я видел, как она веселилась.
— Пусть, на то и отпуск.
— По-разному можно веселиться-то.
«Вот заладил», — с раздражением подумал Андрей.
— Если хочешь что-то сказать, скажи. А намеков я не терплю.
— Да нет, ничо.
Андрей не ревнивец, он уверен в жене, а точнее сказать, почти уверен, поскольку вместе с уверенностью даже у самых счастливых мужей возникает хотя бы один процент, ну четверть процента, хорошо… пусть одна сотая процента неуверенности, сомнения, возникает подсознательно, против воли, в чем порядочные люди не хотят признаваться даже самому себе.
— Айда пивка дернем, — предложил Матюшкин.
— А где?
— Да вон через квартал. Холодненькое такое…
На углу торговала пивом хмурая толстая женщина. Подошли. Пропустили по кружке. Потом Матюшкин, крякнув, выпил еще. И еще. Все за счет Андрея.
Всякий знает, что пьяные навязчивы, шумливы и даже злы. Ничего этого не происходило с Андреем, алкоголь действовал на него в обратном направлении — делал почему-то более добрым и тихим.
«Как он улыбался». Эта фраза назойливо лезла Андрею в голову, не давая покоя. «Зря я пью с ним».
К пивной бочке подходили мужчины, как-то враз, неожиданно образовалась очередь, и Матюшкин с Андреем отошли в сторону.
— Так, значитца… Мы, положим, не дружки, преувеличивать не буду. И я ей, а не тебе сродственник. Но все одно скажу: бабу в дом отдыха без себя не отпущай. Может, еще дернем по одной? Ну хватит так хватит. Эту вот допью и — все. Блудют ну… напропалую. Ни с чем не считаются. Я эт-та был и видел. Обстановочка тамока больно подходяшша. Лес густой такой, кустарничек плотнинькай и речка. Ну и магазин с вином и пивом. Буфет. Я, это самое, чо-то опьянел. С чего бы! Так вот… Возле нее все какие-то молодчики крутились.
— Пусть крутятся, — беспечно махнул рукой Андрей.
Кто-кто, а уж он хорошо знал Валю: возле нее всегда люди.
— Один особенно лез, кудрявый. С виду — фу-ты ну-ты! Корчит из себя, фасон гнет. Моя тоже как-то захотела одна. А я обрезал: ша, тока со мной! Ты жене не говори про наш разговор. А то неудобно. Не по-мужски вроде получается. В общем, кудрявый там один… Морда такая, знаешь… кирпича просит.
— А что конкретно? — Андрею уже надоела болтовня Матюшкина.
— Ну лез, говорю. Чо тебе еще?
— И что? — Андрей замялся, хотел сказать: «Ко всем красивым и веселым липнут», но получилась бы похвальба, и он, проглотив эти слова, закончил несколько сердито: — Пусть веселится.
