Лестница на шкаф | страница 15
Послушники у метро обернулись, распрямились, охотно бросили корягу и, сморкаясь в вырванные ноздри, двинулись разбираться. Здоровые малые. И ломик держали грамотно — острием к себе.
Тут главное — не задерживаться, не вступать в толковище, что, мол, все нормально, мужики, ша, мол, лом, никто ничего, тихо-мирно шел по своей надобности, а тут на тебе такое… Никаких комментариев и объяснений! Дать деру — вот истинный путь к Спасенью!
И Илья побежал. Как в сказке — припустился тут же во все лопатки. Скакал русаком по сугробам, что твой косой. Вслед ему неслось: «Жидовня наших бьет! Наших, нашенских, исконных!..»
Задыхаясь, спотыкаясь, виляя, — «Праведника… смел… бег!» — бежал Илья среди ледяных глыб Большой Ордынки.
Опять топор испачкал, думалось на бегу, мыть его теперь, снегом оттирать (не любил Илья мыть топор).
«Снег словно пух из вспоротых подух», — подпрыгивал в голове детский стишок, а в ушибленном бамбуком ухе мягко зудело:
Он вспомнил мудрого рядового Кима с его тихим смехом, острым пучком волос, торчащим из-под подбородка — как тот ходит по хлеборезке, постукивая деревянными башмаками, и объясняет: «Пройти два ли не трудно, трудно осмыслить пройденное».
Ну, вот, скажем — еврей Ли вы? Вы жид, не так Ли?
Осмысливай, да смотри не оступись… Эх, склизкое существование, беглое да утекающее, вся-то стезя — вскользь!..
Илья опрометью скатился с пригорка, образованного прорвавшимся, вспучившимся и обледеневшим канализационным колодцем, чуть не врезался в тын у подъезда, но удержался на ногах и даже наддал.
Старушка, кротко сидевшая у дверей на покосившейся лавочке, перекрестилась:
— Неужто уже спозаранку гонют?
— Погнали пархатых до хаты! — с гордостью отвечал мужик в армяке, большой деревянной лопатой расчищавший дорожку к подъезду. — Кирдык картавым!
Он сбил на затылок треух и принялся радостно объяснять, чертя черенком лопаты по снегу:
— Жиды дали ходу… Бросив свои иглу, побиглы по льду… Ладно. Но мы все учли, скумекали, и ось — обрушились кроком… Держи жи-ида-а! — заорал он счастливо и затопал ботами. — Дави жидовщину!
Илья оглянулся на ходу, но преследователей-«коней» видно не было — то ли отстали, греться пошли, то ли патруль встретили и сцепились, урапаты долбанутые — кто где служил да кто больше Русь любит… А вот уже и черный толстый лед пропадал, булыжная мостовая начиналась, выщербленные тротуары-оазисы, посыпанные песком. Тут им не достать.