Некоторое время Никитин колебался и отказывался, но потом страх взял верх, и он согласился. Он успокаивал себя тем, что корысти от пособничества мошенникам он не имеет и иметь не собирается, и все это не больше, чем попустительство. Если смотреть со стороны.
Для Никитина последние годы были особенно тяжелы. Как дамоклов меч висела над ним тягчайшая вина, расплату за которую он оттягивал из года в год. (В том, что это только отсрочка, он уже не сомневался.) Кроме того, малодушие вовлекло его в новое преступление. Он старался быть честным, работой, добротой, порядочностью искупить хоть часть своей вины, но трусость заставляла его преступать закон. Это как бы отрезало все надежды на помилование. Теперь он был уверен, что рано или поздно его ждет расплата за все, что ему самому придется рассказать все и официальным лицам, и людям, которые любили его, верили ему, работали с ним. И уже не тяжесть кары удерживала его от саморазоблачения, а горе жены, друзей, всех.
Куприянов стал изворотлив, осторожен и скуп. Он держал все деньги дома, пряча их по разным углам. Часто пересчитывал. Часто доставал и рассматривал их. Прикидывал на руке, сколько они весят. Тратить он их не тратил. Отчасти потому, что боялся, а отчасти потому, что трата денег у него ассоциировалась с пальмами, ресторанами, увитыми виноградом, и большими белыми пароходами. Как можно тратить деньги у себя дома в родном, крошечном городке, он не представлял.
А со временем пальмы и пароходы, которыми он разрисовал свое будущее, отодвинулись так далеко, что сделались нереальными. Годы шли, а он не то что пароходов, вообще ничего не видел. В очередной отпуск он ходил лишь раз и то по настоянию врачей. Да и что это был за отпуск! Он месяц провел в желудочном санатории неподалеку. В своей же области. Аккуратно пил пилюли, принимал всевозможные ванны. А, как правило, отпуск он не использовал. Брал денежную компенсацию. Ни разу не устоял от соблазна получить лишние полторы сотни рублей.
Для чего все это? Для чего деньги? Для чего он их копит? Для чего рискует? Такие вопросы он стал чаще и чаще задавать себе. И он решил: хватит! Вывез последнюю партию лишней водки, разделил деньги между компаньонами и пошел к Никитину брать отпуск за свой счет. Дело было в августе.
Отпуск он, разумеется, получил сразу, захватил с собой две тысячи рублей и вылетел в Сочи. Там он остановился на частной квартире, так как в гостиницах мест не было.
