Студент? Никитин? Скорее всего. Больше вроде из этого города студентов не было на фронте.
— Татьяна Ивановна, а вам не случалось получать по почте денежных переводов?
— От кого? От сына?
— Нет, просто переводы. Уже после войны, без обратного адреса..
— Были переводы. Я еще дивилась — от кого?
— У вас ведь тогда туговато с деньгами было?
— Да как всегда, вроде не жаловалась. Мне хватало. Пенсию за сына и мужа получала, да и сама работала. Хватало. Много ль мне надо? Все есть. Картошка своя, какой огурчик, капуста, всего понемножку.
— Вы не знаете, кто посылал деньги?
— Откуда ж мне знать? Там не написано. Я уж на почту сходила, там ничего толком не сказали. Сперва и не трогала их, так и лежали в комоде, а потом уж подумала: чего им лежать, раз мне присланные?
— Сколько всего было переводов?
— Точно-то не припомню… Так вот у меня бумажки почтовые остались.
Она достала бумажки. Их было семь, на общую сумму 1400 рублей старыми деньгами.
Я уже выходил из дома Зориной, как услышал ее приглушенный плач. Заглянул в окно, она лежала на кровати лицом в подушки.
Почему Никитин помогал Зориной и Куприянову? Ничего плохого в этом не было, наоборот, очень трогательный факт. Человек заботится о судьбе однополчанина и о матери погибшего друга. Но ведь она не была в бедственном положении, как он говорил жене. Допустим, можно объяснить тот факт, что делал он это инкогнито, тогда непонятно другое: почему он так заботливо опекал вполне здорового Куприянова и не обращал никакого внимания на Власова, тоже однополчанина, инвалида, действительно находящегося в трудном положении?
Я проведал Егорыча и спросил: не помогал ли ему Никитин деньгами. И вдруг Егорыч разговорился:
— А чего он мне должен? Один раз по старой дружбе попросил у него взаймы, на опохмелку, и то отказал. Говорит, нету!..
Я удивился и обрадовался тому, что Егорыч наконец-то заговорил, и решил воспользоваться моментом.
— Что у Никитина с Куприяновым за любовь такая была? — спросил я вроде между делом.
— Рыбак рыбака видит издалека, — ответил Егор.
— Что между ними общего могло быть? Никак не пойму. Да ты ведь и не знаешь, Куприянов-то у нас рядом с тобой сидит, через стенку, может, вас в один изолятор поместить, все веселее будет.
— Куда весело! Прямо цирк. А за что ж вы его?
— Да не мы, а ОБХСС. Хищение. Левую водку вывозил с завода и сдавал в магазины, а там она шла как положено. Деньги в карман. Ловко?
— Давно пора… — сказал Егорыч и насупился.
