Я позвонил на завод и вызвал к себе Куприянова.
Через несколько минут его машина затормозила под окнами отделения милиции.
— Здравствуйте, — сказал Куприянов вежливо и остановился у порога кабинета.
— Здравствуйте, Николай Васильевич. Побеспокоил я вас. Проходите, присаживайтесь, что же вы стоите? Есть интересная новость. Вообще-то нельзя никому рассказывать, но вы же не посторонний человек. И я надеюсь, что вы меня не подведете. Строго между нами.
— Конечно, — заверил меня он. — А в чем дело?
— Власов наконец признался, — сказал я, доверительно склонившись к нему через стол.
— В чем признался? — переспросил он.
— Как в чем? В убийстве, — сказал я, удивляясь его непонятливости.
Некоторое время он молчал, потом отрицательно покачал головой.
— Этого не может быть, — произнес он раздельно и отчетливо.
Мне показалось, что голос у него дрогнул, мне даже почудился вздох облегчения.
— Этого не может быть, — повторил Куприянов, — произошла какая-то ошибка. Не мог Егор убить. — Теперь его голос звучал свободно, как-то раскованно.
— Какая может быть ошибка, — обиженно сказал я, — как-то нехорошо вы говорите, Николай Васильевич. Вот у нас есть протоколы с его подписью. — Я похлопал по стопке бумаг у себя на столе, где никаких протоколов не было.
— Как же это так? — Куприянов недоуменно развел руками. — Знал его всю жизнь. Никогда бы не подумал… Вы меня совсем огорошили. Как же он его?
— Да очень просто: подстерег около дома и выстрелил из ружья.
— Невероятно…
— А вы еще своей головой ручались…
— Да кто же знал?
— А я вас по делу вызвал, — сказал я.
— Всегда готов, — оживленно ответил Куприянов, — что за дело?
— Собственно говоря, дела целых два. Начнем по порядку. Первое. Мы с вами в прошлый раз разговаривали, так сказать, неофициально. Протокола ваших показаний у нас нет. Конечно, вы очень помогли следствию, но нужно соблюсти все формальности. Повторите, пожалуйста, как вы видели Власова в день убийства.
— Я приехал в клуб на машине и оставил ее сзади у черного хода, — начал рассказывать он.
Я автоматически записывал его слова и думал о том, что его опять никто не просил рассказывать все с самого начала. Я его спросил только о Власове. Он мне слово в слово повторил историю со свечой. Но перебивать его я не стал.
— …Я и гляжу, он поднимается на крыльцо, — рассказывал Куприянов, — ну и сказал об этом Афонину. Мы с ним вместе шли в Овражный.
— Вы не могли ошибиться? — спросил я и внимательно посмотрел на него.
