Александра подняла глаза, тёплые от только что пережитых дум про Альбину. И вдруг её лицо преобразилось, стало свирепым, обнаружилось в нём уже несколько поутихшее бойцовство закалённой коммунальной соседки.
– Это Альба-то – змея?..
Но Маргарита Семёновна продолжила:
– Что же, твой сын не может своих детей иметь?
– Почему? Они мне сказали, что у них будут и общие дети.
– Как же они прокормят такую ораву?
Александра хотела сказать, что прокормят, ведь они оба такие трудяги, да и она им будет помогать, но не сказала об этом Маргарите Семёновне.
– А узбек? Он что, так и будет жить у тебя?
– Почему? Он до армии парашютную школу закончил, прыжков у него больше, чем у Андрея, – говорила с такой гордостью об этом маленьком чужом Кариме, будто он был тоже её сыном, – его в отряд возьмут по тушению пожаров, комнату возле аэродрома дадут, – сказала поспешно.
У неё появилась потребность защитить их всех перед этой женщиной, перед доброй своей советчицей. И вспомнилось ей, как Маргарита Семёновна развела своего сына с хорошей женой, но не полюбившейся ей почему-то. Вспомнила, как она возненавидела соседей за то, что «здороваются сквозь зубы». Она подбрасывала им мусор под двери и судилась. Сначала – с верхними, потом – с нижними… Сколько бы Маргарита Семёновна ещё могла судиться, если бы жила не в отдельной, а в коммунальной квартире?!
– Ладно, сама как-нибудь, – сказала Александра.
– Ошибок куча, – Маргарита швырнула газетный оттиск на верстак.
– Выправлю, – пообещала Александра с той самостоятельностью, которой она почему-то не имела столько лет перед этой умной женщиной.
Во дворе типографии таял недавно выпавший снег: ноябрь походил на весну. Александра Ивановна вышла из ворот и увидела всех: Андрея, Альбину, детей и Карима. Они стояли на противоположной стороне, ожидая, когда она перейдёт к ним (собрались в планетарий).
– Мама! Не торопись!
– Тётя Саня! Мы подождём у перехода!
– Мама Саня! Салям…
– Бабу-у-шка!
– Ну, компания! – пробормотала она, заходясь сердцем от радости. – Кого хочешь, с ума сведут…
Когда они все вместе шли другой стороной по одному тротуару, Александра оглянулась и увидела в окне типографии Маргариту Семёновну. Глядит она на них, держа папиросу у лица, и не улыбается.
Несгибаемая вера. Послесловие автора
Когда у нас в стране зачеркнули писателей и разрешили так называться всякому, кто захочет так называться, то случилось главное в списке многочисленных разрушений, которые принесла с собой эта самая перестройка: изменились ориентиры. Человек не может жить без ориентиров. Можно назвать их ещё
