– Станция Шатунская, седьмой – к локомотиву на второй путь! Станция Шатунская!
Дом, где я живу, стоит не на самом краю улицы. Край дальше, он пропадает в сумраке ёлок, часто натыканных в непробиваемые и не пробитые ни санями, ни лыжами сугробы. Су-гробы. Супротивные гробы. Настоящие гробы под землёй.
Я очень-очень нервная. Тяжёлые утра с гулом в голове от бессонницы, от писания по ночам. И весь день не могу избавиться от сверхчувствительности, доводящей до мучительных, патологических отношений с людьми. Мне, словно бы нестерпимы «очень хорошие отношения». Мало мне, если человек повёрнут ко мне положительной стороной. Зачем-то надо мне видеть людей в подлостях. Какой-то голос нашёптывает мне, что у всех есть свои лазейки, ходы и закоулки. Но, по-моему, ещё несносней те человечки, что просты, как огурцы. Сколько бы ни притворялись они сложными, очевидно: сверху обтекаемы, внутри – одни глупые семечки. Но, скорей всего, люди тут не при чём. Просто, сама я – невротичка, недовольная собой. Отлично понимая, до чего ничтожным людям выкладываю себя, продолжаю рассыпать перед ними жемчуг, ну, и они, конечно, рады повозвышаться надо мною. Беззащитность у меня полная.
Вот пример очередного бисера: «Я – такая плохая мать, ведь в Сверединске у меня ребёночек остался» «Что же вы оставили ребёночка? Без ребёночка женщина – не женщина». И тому подобное. Даже и записывать противно этот недавний (уже не первый в таком же духе) разговор с Бякишевой Марией Семафоровной.
«Батя мой был причудник: имя своё Семён заменил на имя Семафор. Водил он нашей веткой поезда, когда на станции было всего два пути». За эту фразу я ей купила шоколадку «Алёнка» в станционном буфете, что уж зря. Тётка оборзела от культа личности: жена начальника. Она и сама тут начальница немаленькая: директор главного и единственного тут универмага. Да, ко мне люди поворачиваются дурными сторонами, не понимая, что я сама верчу ими. Только вот обратный ход (жаль) невозможен.
Розовые снега. Небо голубое. Две полосы: розовая и голубая. Большие комья снега, будто приготовленные для лепки. Но снег всё прибывает. Солнце попадает в снежинки, загораясь в каждой. Блёстки падают, но не театрально-грубые, металлические, а естественно-живые. Сонно, густо тихо, безмятежно. Деревня летнего зенита. На лето похожа сейчас зима чем-то неуловимым, устоявшимся. Зенит зимы. Дни стали длиннее. Ранним утром лежат на снегах фиолетовые яркие тени. Вечером на закате спектр красок ближе к тёплым. Ночью небо звенит от звёзд.
