Особенно недовольны были знатные арабы из древних кочевых родов, которых прежде всего возмущало то, что эти «аджамы» (неарабы, то есть «варвары», — так называли прежде всего персов) осмеливались заявлять, что они ни в чем не уступают чистокровным арабам. При этом персы ссылались на отрывок из Корана: «Мы сотворили вас разными народами» (подразумевалось «равными»). От слова «шууб» (народы) получило название идейное течение «шуубийя», представители которого провозглашали всеобщее равенство в исламе и мусульманском государстве. Многие персы, шуубиты, сохраняли свою религию — зороастризм.
В своих сочинениях писатели-шуубиты, высказывая свои взгляды, иногда открыто высмеивали арабов, обвиняя их в дикости, невежестве и необоснованном высокомерии, то завуалированно превозносили мудрость древних персов, иранскую образованность и воспитанность, мощь сасанидского государства и его славную историю. Они пересказывали и переводили на арабский язык «Книги царей» — персидские исторические хроники, легендарные повествования и зерцала.
Шуубитом и еретиком Ибн аль-Мукаффу считали и его покровители, которые настаивали на том, чтобы он отказался от своей старой веры и принял ислам. Его мусульманское имя Абдаллах показательно — так обычно называли новообращенных мусульман. Очевидно, служба у знатных Алидов требовала от Рузбиха приобщения, хотя бы «внешнего», по выражению биографа, к государственной религии. Покровитель Рузбиха Алид Иса потребовал, чтобы, во избежание различных толков, которые могут повредить ему, Рузбих принял ислам и произнес «всенародно» трижды: «Я свидетельствую, что нет бога, кроме Аллаха, и что Мухаммад посланец Аллаха». Накануне этого события Ибн аль-Мукаффа, присутствуя на трапезе у Исы, стал «бормотать» зороастрийские молитвы за едой, как это было принято у огнепоклонников. На замечение Исы, что негоже будущему мусульманину «бормотать, словно язычник», Рузбих ответил: «Я боюсь провести хотя бы одну ночь, не имея никакой веры». В словах этих заметно «религиозное свободомыслие» Ибн аль-Мукаффы, раскрывшееся с полной силой в его переводе «Калилы и Димны».
Рузбих становится мусульманином. Но современники, да и последующие историки сочли его обращение лицемерным. Сам Рузбих иногда подчеркивал свою приверженность вере отцов (может быть, не вполне искреннюю). Так, проходя вместе с несколькими знакомыми адибами, в числе которых были и его враги, мимо зороастрийского храма — «дома огня», он произнес стихи популярного в то время поэта аль-Ахваса:
