— Ну что ты, что ты, Оленька. Будет, будет тебе. Все хорошо, ну, не плачь, родная.
Оля всхлипнула, потом резко вскинула голову.
— Ба, а ты ревнивая?
— Я-то? Ревнивая, наверное.
Жанна Тимофеевна улыбнулась. Вот оно в чем дело. Молодость, молодость! Одни и те же ошибки у всех.
— Деда твоего покойного не раз ревновала. Ругались, бывало, не на шутку. А сейчас самой смешно.
— А почему смешно?
— А разве не глупость это? Если любит, то любит, нет — так нет. Что толку от ревности? Только голову больной делает да сердце разъедает.
— Как это, любит — так любит? А если сегодня тебя любит, а завтра — другую?
— И что ты сделаешь? Цепями привяжешь? Счастье, Оленька, не привяжешь. И любовь тоже.
— А я хочу. Хочу привязать так крепко, чтобы никуда не убежал.
— Тут-то и начнутся твои несчастья. Потому что никто в неволе жить не захочет.
— Да любой брак — неволя. Разве не так?
— Нет, не так. Брак — это компромисс ради любви, родная, а не неволя. Если в неволю превращается, грош цена этому браку.
— А как ты думаешь, папа счастлив?
— Гоша? Трудно сказать. Разве ты не лучше знаешь?
— Да не знаю я ничего, ба.
Ольга вздохнула.
— Как-то неправильно у меня все в жизни, ба. Все не так.
— А как — так? Разве есть рецепт для всех одинаковый?
— А хорошо бы иметь. Чтобы знать, как все наладить.
— Зачем тебе рецепт чужой? Слушай себя, сердце свое, Оленька, слушай. И все само наладится.
— Что-то пока мое сердце ничего путного мне не подсказало. Уж сколько дров наломала. Все думаю, имею право, а лотом начинаю сомневаться. Вот ты, наверное, никогда не ошибалась, да, ба? Потому что я помню, дедушка на тебя как на богиню смотрел. Обожал до последнего дня. Как ты так жила? У меня же в жизни все кувырком. Сплошные неприятности.
— Ну что за глупости ты говоришь, Оленька. Все образуется. Не бывает, чтобы все время плохо.
— У других не бывает. А у меня — запросто. Как пошло-поехало, так не остановишь.
— А ты еще мои слова вспомнишь, Оленька, еще вспомнишь. И самой смешно будет, что так расстраивалась.
Жанна Тимофеевна вздохнула и заправила светлый локон Олиных волос ей за ухо. Смешная какая Оля. Ничего, споткнется несколько раз, потом ходить научится. Глядишь, помудреет и с матерью помирится. А то Гоша извелся совсем. Еще спрашивает — счастлив ли. Кончено, несчастлив. Дочь с матерью разругались, все в грусти великой находятся, откуда тут быть счастливым? Раньше был счастливым. И хотя удивлялась Жанна Тимофеевна порой, как такая женщина, как Марина, его делает счастливым, но все же факт оставался фактом, и материнское сердце не обманешь — счастье его в браке было не показным, а настоящим. Пока Оля чего-то не напортачила. Но что она, такая светлая девочка, могла сделать? Тем более сама страдает вон как. Жалко, мочи нет.
