— Кто тебе звонил сегодня утром?
— А мне откуда знать? Спросила бы, если так интересно.
— Она не сказала. И она звонила не первый раз.
— А это ты с чего взяла?
Мать выглядела напуганной. Самообладание не спасало ее. И чем тревожнее становились глаза матери, тем больше распалялась Ольга и начинала верить в свои самые невероятные домыслы.
— Я уверена. Она звонила много раз. И у нее, мама, у нее — твой голос!
— Да что за чушь ты несешь!
— А что ты кричишь? Чего ты боишься?
Они стояли друг против друга, мать и дочь, одинакового роста, с одинаковым ореховым цветом волос и удивительно похожим упрямым выражением лица. Обе накалены до предела. Казалось, вот-вот — и одна из них сорвется.
— Оля, успокойся! С чего ты так завелась?
— Кто это?
Ольга вытянула вперед руку с фотографией. И тут у матери сдали нервы. В совершенно нехарактерной для нее манере она резко опустилась на пол, побледнела и стала плакать. Это было настолько неожиданно и необычно для матери, что Ольга испугалась.
— Мама, мам!
Она присела рядом с ней на корточки и положила руку на плечо.
— Ну что ты? Ну, мам!
— Что случилось?
Обе женщины вздрогнули и подняли головы. В дверях спальни стоял заспанный отец и тревожно, щурясь от света, всматривался в своих девочек, как он их называл. Оля сглотнула слезы и покосилась на мать. Та закрыла заплаканное лицо руками.
— Марина?
Она махнула рукой, не поднимая головы. Иди, мол. Не вмешивайся.
Благодушный отец привык не вмешиваться в девчоночьи дела, но обычно рыдала дочь, а мать успокаивала, а тут было, похоже, наоборот.
— Ты не заболела?
Мать подняла опухшее лицо.
— Да нет, Гош, климакс проклятый, нервы ни к черту. Ты же знаешь. Ты иди, иди. Я сейчас успокоюсь.
— Выпей что-нибудь.
— Обязательно. Как раз собиралась. Оля, принеси мне пустырник, он на кухне.
Оля вышла, прикрыв за собой дверь. Она ощущала себя напуганной. Было совершенно очевидно, что она прикоснулась к какой-то страшной тайне, к чему-то, что молниеносно выбило маму из колеи. Ей жутко хотелось знать всю правду, но в то же время она чувствовала, что правда такова, что легче ей от нее не станет.
Через несколько минут вслед за ней на кухню вышла мама.
— Поговорим завтра. Я все тебе объясню.
— Ты не хочешь говорить при отце? — тихо спросила Ольга.
Мать кивнула. Бросила умоляющий взгляд и вернулась в спальню.
Ольга еще долго сидела на кухне, опустив голову на руки. Выпила пустырник, приготовленный для мамы. Потом пошла к себе в комнату и свалилась в кровать, не раздеваясь и даже не смыв косметику.
