— Шоколад, — пояснила блестящая девушка, — или… варенье какое? Да, варенье. Очень хорошо, если… сливовое. Чтоб синее и сладкое.
— Н-нет. А тебе зачем?
Инга никак не могла рассмотреть в пятне света фигуру и лицо целиком, и убрала фонарик вовсе, чтоб светил в сторону, не ползать же им по совсем рядом стоящей собеседнице. Та вздохнула.
— Мне теперь можно. Все-все можно. А я уже ушла. И получается, без шоколада, да?
— Что без шоколада?
— Топиться, — терпеливо пояснила та и переступила мерцающими ногами.
— То… что? Ты о чем вообще?
Девушка молчала и Инга добавила, с вопросительными интонациями:
— То есть, ты решила утопиться? И хорошо бы перед смертью — шоколада поесть?
— Или варенья. Сливового. Сто лет не ела такого, чтоб черное почти. Мне нельзя было. Видите?
Теплая рука взялась за фонарик рядом с пальцами Инги и направила его на худенькие бедра, обтянутые хитро вырезанным сверкающим купальником, плоский живот и небольшую грудь, остановив луч на худом плече с татуированной ящеркой.
— Ты на диете все время?
— Была. А теперь все можно. Только нету.
Рука отпустила фонарик, он послушно уткнул свет в босые ноги.
Инга нервно засмеялась и замолчала. Прокашлялась. Девушка терпеливо ждала, иногда отмахивая ладонью комаров от лица.
— Погоди. Ну, а зачем топиться-то? Так сразу. Может лучше в магазин, шоколадку. А там поглядишь?
Она неопределенно повела рукой, досадуя про себя, вот же — явно сбежала с дискотеки страдалица, может поднапилась. Мешает страдать тебе, да, Михайлова, сочувственно шепнул внутренний голос. И она покраснела. Фу. Значит, как снимать на камеру их веселье и силу, ты их любишь, Инга. А как утешить страдающего ребенка, так ищешь, куда бы сплавить побыстрее.
— Пойдем…
Она взяла девушку за локоть, увлекая за собой. Снова к городу.
— Да, — сказала та, — хорошо. Мы ведь за шоколадом, да? У меня только денег нет. Ничего нет. И он меня совсем не любит.
— Сам сказал? Или придумала?
— Сам. Я из-за придуманного топиться не стану, — обиделась страдалица, легко ступая босыми ногами и толкая Ингу бедром, чтоб не сходить с узкой тропы, — ой, извините, мы не помещаемся, ой…
— Может, расскажешь пока? А там, на берегу, куплю я тебе шоколадку. Варенье вряд ли. У нас дома такое есть, я тоже его люблю.
Тропа расширилась, рассыпаясь на веер вытоптанных дорожек. Издалека бумкала музыка. А ближе, через полосу полутемного пляжа снова мигали и крутились красные огни.
— К фаерщикам подойдем, там рядом тележка, мороженое и всякие сласти-лимонады.
