Кто знает, это ли делало ее картинки нужными в бесконечном океане цветных фотографий, но через полгода на простеньком сайте уже были свои посетители. И загоняя в поиск свое имя и название «Иннга, медитативные прогулки», она с удивлением и удовольствием находила свои фото на других сайтах и форумах.
Иногда ей писали. Правильно, писали ей, спасибо вам, Иннга, за то, что носом тыкаете — вот же оно, совсем рядом. Иногда писали другое, вот, мол, как у вас там хорошо. И она улыбалась, понимая, пройдет ее местами кто-то другой, возможно, увидит совершенно другое. Она снимала не мир, а свое сердце в этом мире. И что получалось, то и получалось.
Ей нравилось. Казалось, мир говорит с теми, кто смотрит, через ее, ингины глаза и сердце. Приходила с прогулки, клала на стол отягощенный спрятанным в нем миром фотоаппарат, маленький, серебристый, очень уже послушный, такой, родной совсем. И вытаскивала из него сотню своих взглядов по сторонам.
Вытягивая под стол гудящие ноги, пересматривала все, без жалости удаляя негодящие и оставляя лишь те, что торкали сердце, сходу. Ей не нравился фотошоп, и, как-то сразу ухватив новую суть новой технологии, главное отличие цифры от пленки — для обычного пользователя, она снимала много, и много выкидывала, стараясь, как пианист, что нарабатывает технику и беглость скучными гаммами, приучить руку и глаз: поймать верное сразу, чтоб после чуть вывести тени, и все — снимок готов. Он говорит, видела Инга, и кивала, размещая его в альбоме: это я говорю.
Конечно, ей много советовали. Удивлялись тому, что на снимках маловато людей. А как же подсмотренные жанровые сценки, как же злоба дня, как же галерея, чтоб ее, лиц и сюжетов… Как же тенденции и актуальность? Но над всем этим вдруг вставали сахарные горы облаков, громоздились, касаясь толстыми животами метелок тростника на закраине обрыва. И Инга забывала о советах. Олегу и Виве говорила, смеясь над собой:
— Ну что поделать, такой вот я акын, что вижу, то и пою.
— Моя упрямая детка, — смеялась тогда Вива, откидываясь на спинку стула и моргая уставшими от картинок глазами, — ты научилась слушать себя, а не других.
Инга пожимала плечами. Слушать себя было увлекательно. А когда она уходила в поля с маленькой послушной камерой, то этим и занималась, отслеживая и слушая тончайшие внутри себя звуки и шорохи. Шаг по тропе, взгляд на ее изгиб, что именно в этом месте укрыт темными ладошками чистотела с яркими круглыми звездочками цветков. И — успеть, еще не сделав следующего шага — подарить этот шаг фотокамере, вдруг он останется, а? Именно таким.
