И сейчас, когда из средиземноморского рая мы наблюдаем по ящику, как русскими деньгами, а часто слезами и кровью, «скрепляют» Россию, страшно становится за ее будущее. Как говорит старый друг отца, очень опытный, работавший на трех континентах дипломат: «Главный мой жизненный опыт — это apart. Не в смысле апартеида, а в смысле: живите согласно своим традициям и религиям там, где это у вас сформировалось».
Однако пора возвращаться в холодный октябрь 92-го.
Попрощавшись с Алексеем, я отправился к себе на Третьяковскую.
Озабоченность завтрашним днем и шершавая непонятная мысль, пока доехал, меня оставили. Появилось хорошее настроение — вот он, рядом с выходом из метро, мой родной переулок, дом сталинской постройки, в котором я живу с младенческих лет, там дальше за поворотом — моя школа, на которую смотрел еще очень маленьким, предвкушая, что когда-то в нее попаду… тут мне очень тепло, в переулке даже теплеет воздух… а еще потому, что вот скоро увижу отца, мы виделись утром, но всё равно радуемся, когда вечером встречаем друг друга… брату куплена уже своя отдельная квартира, но он любит приходить к нам и всегда заходит чуть посидеть в комнату, где мы вместе с ним выросли.
Папа был дома.
Еще не раздевшись, я начал прямо с прихожей рассказывать ему о событиях, и с надеждой, что вдруг услышу в ответ что-то полезное. Беспокойство ко мне вернулось и мысль о чем-то непонятом, тоже.
Надежда на хороший совет, однако, скоро заколебалась — лицо папино обретало всё более мрачное выражение.
А когда я произнес фамилию генерала — отца мальчика, он показал рукой мне остановиться:
— Ты хоть знаешь, кто он такой?
— Ну-у, один из ЗГВэшников, которые там воруют.
— Ошибаешься, Дима. Воруют там многие, а этот… Во-первых, он сам не ворует — там уже уровень другой, там сеть, криминальная диверсификация. И… только очень тебя прошу — не болтай ничего у себя на Петровке…
— Хорошо, пап.
Я насторожился — чего такого уж очень бояться?
— Это криминал широкомасштабный, не местный, понимаешь?
— Нет.
— Они не просто венным имуществом торгуют — это крохи.
— А что не крохи?
Отец, сделав паузу, качнул головой и поморщился.
— Там ситуация страшная. Зачем продавать само секретное оружие, если можно продать по нему полную документацию? И идет она не только из штабов ЗГВ, а отсюда из Москвы.
Я присвистнул.
— Но это для твоего случая не самое главное, — продолжил отец. — Они вместе уже работают с нашим российским криминалом.
