– Мне это уже неинтересно, ничтожный. Твоя жена больна, а не одержима, – вот ты и думай, что значит «вода жизни из источника жизни».
Гнев заполонил душу Синдбада. Пальцы его, доселе спокойно сплетающие тонкие проволочки в ажурную полосу, сжались (а кулакам юного кузнеца мог бы позавидовать любой воин) – и ажурное украшение превратилось в сморщенный комок.
– Ах ты унылый болтун! Пустой бурдюк! Ему неинтересно! Должно быть, поэтому тебя и изгоняют от всякого человеческого жилья вот уже который год!
– Отчего ты кричишь, ничтожный? – Выражению лица знахаря мог позавидовать любой монарх, столько в нем было изумления и презрения. – Ты же получил совет – вот и радуйся, ибо сам Феодор-умнейший снизошел до услуги к тебе.
– Снизошел, говоришь? – Синдбад нашел в себе силы улыбнуться.
И было в этой улыбке столько яда, что Феодору, всего миг назад надменному, как оракул в далеких Дельфах, стало страшно.
– И ответ, говоришь, получил… Отлично! Я принимаю твой совет. И совершенно бесплатно, заметь, не желая получить из твоих вонючих рук даже медного фельса, даю тебе свой. Убирайся сей же час из моего города! Да так, чтобы стражники, коих я вскоре приведу, не нашли ни тени твоих тряпичных башмаков, ни даже тени от твоего смрада!
И Синдбад встал во весь свой гигантский рост.
Должно быть, Феодору только сейчас удалось рассмотреть своего «вопрошающего». Или, что тоже возможно, уже не раз бывало, что неверный совет, неумное слово вызывали гнев в душах тех, кто пытался припасть к сухому источнику «его мудрости». Так или нет, сейчас сие было несущественно. А вот то, что через несколько минут здесь могут появиться стражники, и без того уже не раз пытавшиеся изгнать говорливого знахаря, было более чем очевидно. И пугало гораздо сильнее.
– Ну что ты, о мудрый вопрошающий? – залебезил Феодор. – Не стоит кричать – ты задал вопрос, я дал на него ответ. И мы квиты. Иди своей дорогой… Не мешай моим размышлениям.
– О да, – ухмыльнулся Синдбад, – я сейчас уйду. Я даже стражу звать не буду – лишь пущу слух, сколь верным и нужным оказался твой никчемный бред. А все потому, что ты испугался моего «холодного железа», настоящего, наговоренного истинными магами против таких неумелых колдунов, как ты…
Вот это был настоящий удар. Ибо если «холодное наговоренное железо» способно оказалось испугать его, знахаря, то никакой он вовсе не знахарь, защитник всех недужных и немощных, смелый воин, что противостоит злу, а сам – воплощение этого зла, бесенок, умеющий только болтать своим глупым языком.
