Внезапно в помещение пресс-центра вбежали несколько человек в балаклавах и без знаков различия.
“Безразличная армия” – пронесся по рядам зрителей восхищенный шепот .
- Африка здесь? – спросил самый толстый из безразличных бойцов.
Царь улыбнулся. С тех пор, как солдаты стали использовать ГЛОНАСС, боевые действия становились всё более постмодернистскими.
Глава 9.
Если задуматься, всё не так уж плохо. Затянувшаяся вечеринка “Боком в СССР” (как пели ВИА “Жуки-с”) приобретала новых и новых фанатов. На рентгеновских снимках приучились нарезать флешки, выучили слово “фарцовка” и вспомнили очереди. В шкафах стали обустраивать книжные полки, в которых устанавливали фильтры для пыли под типичными названиями: “Целина”, “Всё, что Вы хотели спросить о коммунизме, но боялись ответственности” и “Многотомничек партийного активиста в отставке”.
Вернулось привычное советское ожидание войны. На нас обязательно должен был кто-то напасть. Во всяком случае, об этом напоминали плакаты с радостными людьми, расположившимися на деревянных нарах бомбоубежищ для созерцания феерических поражающих факторов: ударной волны, теплового поражения и проникающей радиации. Такие плакаты с особой язвительной радостью вернулись на свои места в ЖЭКах – рядом с каморками пьяных сантехников: мол, не всё ещё так херово в сфере ЖКХ, как может быть.
Вернулась мода и на буддийские таблички “Ближайшее бомбоубежище находится по адресу: ________ (пустота)”. Именно в таком исполнении было приятно рассуждать – а является ли это бомбоубежище достаточно ближайшим и умиротворенным. Над таким вопросом традиционно коротали советские люди время в очереди к сантехникам.
Вернулись так же плакаты, где доходчиво показывались зоны поражения от взрыва под коварно улетающим самолетом. Как правило, зон было три, что намекало на некие каноны православия или теории сварочных процессов.
Геннадий озадаченно рассматривал табличку “Ближайшее бомбоубежище находится по адресу ______ (пустота), Ответственный – протодьякон Ипинафий”. Гена был озадачен: в советские времена Ипинафия явно величали по-другому, даже когда материли.
Геннадий посмотрел на памятник Ленину, к которому крепилась табличка. Ильич энергично показывал в направлении бомбоубежища кепкой. Здесь был порядок.
- Давно ждешь? – спросила Незнакомка, подозрительно рассматривая букет ромашек у него в руках, - нас на митинге задержали!
“Задержали на митинге”, - мелькнуло что-то знакомое в его голове. Совсем недавно, до времени единодушия, это словосочетание имело другой смысл.
