Его особенно привлекали две идеи Фихте. Первая связана с тем, что народ должен обладать первенством по отношению к государству. Вторая - это идея нравственного возрождения, которая может стать основой возрождения любой нации. "Это единственно жизненная и гуманистическая альтернатива, - говорит Д.Ж. Валеев на первых международных фихтевских чтениях, состоявшихся в г. Уфе 19 мая 1992 года, - всем остальным средствам этнического возрождения народов, многим из которых в условиях советского и российского тоталитаризма угрожало полное исчезновение. Все иные - кроме морального - средства национального возрождения менее эффективны, а некоторые из них, особенно игнорирующие гуманистическое начало и нравственность, под влиянием перипетий сложной политической обстановки быстро трансформируются в национализм и шовинизм"5. Поэтому Фихте был особенно прав. Когда считал, что основой национального возрождения может быть духовное, нравственное возрождение. Это связано во многом с тем, что моральное начало выше этнических предрассудков6.
Продолжая эту мысль дальше необходимо отметить, что последнее основание нации составляет ее духовная конституция. Язык, как бы его ни понимали, может выступать только в качестве органона духовной идеи. Напротив, благодаря духовной конституции язык становится тем, чем он является. Важнейшие компоненты данной конституции есть одновременно базисные паттерны духа. Так, З.Я. Рахматуллина в этом отношении верно замечает, что базисные паттерны башкирского духа (башкирской традиции) суть коллективизм, патриотизм, гражданственность, свободолюбие, веротерпимость, стремление к социальной справедливости7. Глубинные, жизнеопределяющие ценности и нравственные ориентиры изначально укоренены "в священных архетипах народа"8. Именно поэтому Фихте и призывал отыскать трансцендентальное начало в самом разуме и лишь таким образом создать собственно философию. Нация только в том случае соответствует своему понятию, если она создает собственное государство и собственную философию. Такова - одна из основных идей И.Г. Фихте и Д.Ж. Валеев не только на словах, но и на деле стремился воплотить эти мысли в действительность. Он больше хотел быть, чем казаться. Его отличали прилежание и последовательность, доверчивость и простодушие, критичность и смелость суждения, иногда переходящая в резкость.
Может показаться, что мое представление об этом человеке не очень лестно. Однако истинному духу этого мыслителя оно не может нанести ущерб. Его идеи были не только его идеями, но в значительной степени и идеями его эпохи. Глубина охвата, свойственная его духу, его поразительный по своей многогранности творческий дар, отчасти проявившийся в его художественном творчестве, его поэтические и музыкальные устремления - все это делает Д.Ж. Валеева гордостью башкирского народа и всех россиян, и таковым он останется навсегда.
