Тяжелов почему-то подумал, что Волк - в своем праве. Молодой злой волк.
- Ну а теперь, Юра, удивите нас. Вы знаете условия игры.
О да, еще бы ему не знать. Вакансий в Совете директоров «Рустеха» осталось две, а незакрытых позиций по кредиторским квотам - три. И если Варнак закроет сейчас все три одним ходом, ему полагается приз - оставшаяся вакансия.
Варнак встал, поправил галстук и нервно откашлялся. «Брось, парень, мы все отлично понимаем, что ты ничуть не волнуешься. У тебя был месяц на домашнюю работу, и ты ее, вот как Бог свят, довел до последней точки».
- Хочу представить вам, господа, Гарри Тандерболта.
Секретарша вкатила инвалидное кресло с афронегром ветхого возраста.
Сакс и Варнак, понимающе посмотрев друг на друга, принялись отыгрывать профессиональный дуэт аллегро ми-бемоль мажор. Сакс:
- Гражданин РФ?
Варнак:
- Вот уже две недели.
- Русский язык?
- В рамках необходимого.
- Медсправка по СПИДу?
- Идеальная.
- Сколько протянет?
- Не меньше года.
- Что защищал и когда?
- Регулярный участник маршей вузовских преподавателей в защиту права женщины на аборт. Зарегистрирован как почетный член Оргкомитета.
- Вузовский преподаватель?
- Тоже почетный. Раз в год на День благодарения в Портлендском университете имени святой Моники Левински читает студентам лекцию о том, как он в детстве видел преподобную Монику и что она была за человек.
Сакс повернулся к Тяжелову и сделал губами характерное движение: вопросов больше нет. Тогда Иван Иванович задал главный вопрос:
- Сколько?
Почетный член Оргкомитета булькнул нутром, пробуя на язык варварские русские слова, и произнес генеральную реплику:
- Трынацт тисеч ойробаксез манф... м-м-м-месячны.
Варнак покачал головой:
- Договаривались на десять.
Тяжелов прикинул: даже в этом случае вариант просто отличный. Специальное агентство по корпоративному квотированию содрало бы двадцать пять и никак не меньше. Молодец, Варначище, получишь свою вакансию.
Но и борзость спускать нельзя.
- Eleven thousand, - спокойно произнес Тяжелов.
Спидоафр издал возмущенное бульканье на смеси английского, русского и портового. Что-то про ущемление прав меньшинств.
- Федор Мартинович, ваш ход.
Сакс флегматично сообщил Тандерболту:
- I’m a lawyer. Eleven thousand. That’s enough.
Усики главного юриста воинственно приподнялись, словно у какого-нибудь аристократа, у герцога или, прости Господи, еще у барона какого-нибудь с богемными вкусами в момент решающей дискуссии о достоинствах имрессионизма.
