Среди класса, в темноте, шла какая-то возня — не то игра, не то драка… Смех и брань раздавались оттуда.
Усиливается возня. Обыкновенно, когда кричали «мала куча», то это значило, что кого-нибудь повалили на пол, на этого другого, потом третьего и т. д. Упавшим не дают вставать. Человек тридцать роются в куче, сплетаясь руками и ногами и тиская друг другу животы. Успевшие выбиться из кучи и встать на ноги стараются повалить других, еще не упавших на пол, и постоянно раздается в несколько голосов:
— Мала куча!
Не окончилась еще эта возня, как затеялась новая.
— Масло жать! — кричали из угла у печки.
Слышно, как толпа пробирается в угол, напирает и давит своею массою попавших к стене при криках:
— Михалка, вали!
— Васенда, при!
— Работай, Шестиухая Чабря…
— Тисни, Хорь, тисни!
Попавшие к стене еле дышат, силятся выбиться наружу, а выбившись, в свою очередь жмут масло.
Но обе игры неожиданно прекратились… Раздался пронзительный, умоляющий вопль, который, однако, слышался не оттуда, где игралась «мала куча», и не оттуда, где «жали масло».
— Братцы, что это? братцы, оставьте!., караул!..
Товарищи не сразу узнали, чей это голос… Кому-то зажали рот… вот повалили на пол… слышно только мычанье… Что там такое творится? Прошло минуты три мертвой тишины… потом ясно обозначился свист розог в воздухе и удары их по телу человека. Очевидно, кого-то секут. Сначала была мертвая тишина в классе, а потом едва слышный шепот…
— Десять… двадцать… тридцать…
Идет счет ударов.
— Сорок… пятьдесят…
— А-я-яй! — вырвался крик…
Теперь все узнали голос Семенова и поняли, в чем дело…
— Ты, сволочь, кусаться! — Это был голос Тавли.
— Ай, братцы, простите!., не буду!., ей-богу, не бу…
Ему опять зажали рот…
— Так и следует, — шептались в товариществе…
— Не фискаль вперед!..
Уже семьдесят…
Боже мой, наконец-то кончили!
Семенов рыдал сначала, не говоря ни слова… В классе было тихо, потому что всячески совершилось дело из ряду вон… Облегчившись несколько слезами, но все-таки не переставая рыдать, Семенов, потеряв всякий страх от обиды и позора, кричал на весь класс:
— Подлецы вы эдакие!.. Чтобы вам всем… — И при этом он прибавил непечатную брань.
— Полайся!
— Назло же расскажу все инспектору… про всех…
Неизвестно, от кого он получил затрещину и опять зарыдал на весь класс благим воем. Некоторые захохотали, но многим было жутко… отчего? Потому что при подобных случаях товарищество возбуждалось сильно, отыскивало в потемках своих нелюбимцев и крепко било их.
