- Кроме того, Нат, положа руку на сердце, признаюсь: я не рискну пойти к Труслоу с приказом отказаться от ограбления и возвращаться на западный берег. А ты?
Старбак повернулся туда, куда махнул капитан. Труслоу и прочие люди Хинтона расположились в четырёхстах метрах от моста, явно норовя проверить теорию практикой.
- Рискнёшь, Нат?
Старбак не отзывался. Из-за отрога холма показался белый дымок.
- Поезд. – пробормотал юноша, не веря своим глазам.
- Поезд! – подтвердил Хинтон, - Эх, была не была!
Он сложил ладони лодочкой и заорал:
- Труслоу! Труслоу! Назад!
Конокрад и лиходей то ли не услышал, то ли не захотел услышать, потому что повёл бойцов не к мосту, а, наоборот, навстречу приближающемуся составу.
Хинтон ухмыльнулся:
- Увы, полковнику придётся подождать.
Поезд сбавлял ход, машинист бешено трезвонил в колокол. Поршни, скрипя, силились противостоять уклону в сторону моста и инерции движения. Сзади от реки раздавались призывы поспешить, но торопиться было больше некуда.
Ведь Томас Труслоу твёрдо решил ограбить поезд.
Таддеус Бёрд и Присцилла Боуэн сочетались законным браком в одиннадцать утра в епископальной церкви напротив окружного банка в Фальконер-Куртхаусе. На заре прокапал дождик и иссяк. Присцилла надеялась, что капризы погоды не омрачат торжества, но за полчаса до церемонии хляби небесные разверзлись. Капли стучали по крыше храма, расплёскивались на надгробиях за оградой, заливали мостовую и мочили школьников, которым, в честь свадьбы их учителей, разрешили вместо занятий присутствовать на церемонии.
Восемнадцатилетняя Присцилла Боуэн была сиротой, и к алтарю её подвёл дядюшка, чиновник из соседнего Роскилла. Невеста обладала добрым нравом, приятной улыбкой и пухлыми щёчками. Никто не назвал бы её красавицей, зато и в скромности Присцилле отказать было нельзя. Рыжеватые тёмные волосы она собирала в пучок, карие глаза скрывались за очками в металлической оправе. На свадьбу девушка нарядилась в воскресное платье из голубого батиста, набросив на плечи белую косынку. Таддеус Бёрд, двадцатью годами старше невесты, надел лучший сюртук, накануне собственноручно заштопанный, и улыбался без конца. Родню со стороны жениха представляла лишь племянница, Анна Фальконер. Сестра жениха так и не выбралась из «Семи вёсен». Нет, она горела желанием побывать на свадьбе любимого брата, однако ухудшившаяся погода вызвала обострение невралгии, осложнившееся приступами астмы. Мириам Фальконер осталась в усадьбе, вверив здоровье заботам слуг, теплу разожжённых каминов и окуриваниям селитряной бумагой. Недоставало и Вашингтона Фальконера, умчавшегося в какой-то героический рейд. Впрочем, «недоставало» - не то слово; болтали, что именно отъезд зятя и побудил Таддеуса Бёрда поспешить с бракосочетанием.
