Получается, что у Монтеня чтение связано не только с кознями плохой памяти, но также и со страхом безумия — потому что оно ведет к раздвоению. В тот момент, когда человек читает, он, с одной стороны, что-то приобретает, но в то же время чтение приводит его к потере себя, ведь из-за невозможности четко зафиксировать в собственном сознании даже короткий текст человек перестает совпадать с самим собой.
• • •
У Монтеня с его повторяющимися помутнениями памяти — еще в большей степени, чем у других наших авторов, — можно почувствовать, как стирается грань между «читал» и «не читал». Любая прочитанная книга тут же начинает изглаживаться из памяти, и вот уже невозможно вспомнить, прочитана она или нет, поэтому сам процесс прочитывания перестает быть чем-то важным: ведь любая книга, открывали мы ее или нет, в конце концов оказывается для нас тождественна любой другой.
И хотя эти размышления Монтеня о книгах кажутся слегка утрированными, они вполне адекватно передают наше реальное взаимодействие с вместилищами печатного слова. Мы ведь не храним в памяти книгу как нечто цельное, там остаются только обрывки, выдернутые из наших небеспристрастных погружений в тот или иной том, часто они перемешиваются между собой, и к тому же перекраиваются в соответствии с нашими фантазиями — клочки перевранных книг, схожих с воспоминаниями-ширмами у Фрейда, весь смысл которых — в том, чтобы спрятать что-то другое.
А процесс, который мы видим у Монтеня, непрерывное забывание книг, в которое мы все вовлечены, было бы логично назвать чтением-забвением (в отличие от обычного чтения-обретения), этот процесс стирания и перемешивания имен превращает книги, иногда и так уже сжавшиеся до названия и нескольких неотчетливых страниц, в туманные тени, скользящие по кромке нашего сознания.
То, что книги связаны не только с познанием, но еще и с потерей памяти, и даже с потерей себя, — это важный момент, который должен учитываться в любом рассуждении о чтении, иначе мы будем рассматривать лишь его обогащающую и благотворную сторону. А ведь читать — это не только получать новую информацию, но, кроме того, а может быть, даже и в первую очередь — забывать и ощущать, что мы забываем какую-то часть себя.
Человек читающий, каким он предстает у Монтеня, — вовсе не цельная и уверенная в себе личность, это неопределенное существо, потерявшееся среди фрагментов книг, которые он едва узнает. И жизнь без конца ставит его в ужасные ситуации, где он, не в силах разобраться, что написано им самим, а что — другими, ежеминутно рискует, открыв книгу, натолкнуться на подтверждение собственного безумия.
